Кузнецов повторил маневр Татаренко. Его четверка атаковала «Юнкерсы» спереди и тем самым опередила немецкие истребители. За те несколько секунд, пока «Мессершмитты» и «Фокке-Вульфы» спешили к месту боя, четыре «Юнкерса» были сбиты. Остальные «Юнкерсы», беспорядочно побросав бомбы в лес, обратились в бегство. Отбив запоздалую атаку «Мессершмиттов» и «Фокке-Вульфов», Кузнецов привел свою четверку на аэродром.

Этот день, семнадцатое января, был уже шестым днем боев за прорыв блокады Ленинграда. Поздно вечером, перед тем как лечь спать, Лунин зашел в кубрик, где жили летчики его эскадрильи. Он ежевечерне навещал их в этот час и неизменно заставал их спящими. И на этот раз они спали. Но не все. Койка Кузнецова была пуста. Кузнецов, одетый, сидел за столом спиной к двери и что-то писал.

Лунин, зная, каким утомительным был для Кузнецова минувший день, удивился.

— Письмо? — спросил он.

Он сзади положил руки на плечи Кузнецову, чтобы не дать ему встать.

— Нет, не письмо, — ответил Кузнецов. — Прочтите, товарищ гвардии майор.

«Прошу партийную организацию, — прочитал Лунин, — принять меня в члены ВКЩб), так как я хочу драться с фашистами, находясь в рядах большевистской партии. Я буду сражаться до последней капли крови за освобождение советской земли. Кузнецов Антон Иванович».

Осторожно отстранив руки Лунина, Кузнецов поднялся и глянул ему в лицо, ожидая, что он скажет.

Но Лунин не сказал ничего.

— Завтра утром отдам Дееву, — проговорил Кузнецов.

Утро восемнадцатого января было даже ослепительнее, чем предыдущее. С рассвета на аэродроме все были радостно возбуждены, так как стало известно, что у южного берега Ладожского озера войска Ленинградского фронта отделяет от рвущихся им навстречу войск Волховского фронта ничтожное расстояние в каких-нибудь два-три километра. Вражеское кольцо, столько времени душившее Ленинград, стало совсем тонким, и все чувствовали, что достаточно еще одного усилия, и оно порвется.

Уваров находился в полку. На протяжении последней недели он почти ежедневно заезжал в полк. На этот раз он приехал ночью и привез с собой секретаря парткомиссии капитана Зубкова. Утром парторг эскадрильи техник Деев, встретив Уварова, показал ему заявление Кузнецова. По правде говоря, Деев несколько даже удивился тому волнению, с каким отнесся к этому заявлению комиссар дивизии. Он посоветовал Дееву провести партсобрание в эскадрилье сейчас же, не откладывая, и немедленно рассмотреть заявление Кузнецова.

— Вот кстати и секретарь парткомиссии здесь, — сказал он. — И я подойду…