– Во имя Аллаха, дайте ему морфий, – выдохнул Армстронг, превозмогая собственную боль.

Он бессильно сидел на носилках, привалившись спиной к трясущемуся и подпрыгивающему борту, крепко прижимая хирургическую повязку к пулевому отверстию в верхней части груди, совершенно не думая о крови, вытекавшей из раны на спине и пропитывавшей грубую повязку, которую один из медиков затолкал туда через разорванную шинель.

– Дайте ему морфий. Живее! – снова произнес Армстронг, проклиная их на фарси и английском, ненавидя их за тупость и неуклюжесть. Он был все еще в шоке от внезапности ранения, от пули, которая прилетела из ниоткуда. Почему, почему, почему?

– А что я могу сделать, ваше превосходительство? – послышалось из темноты. – Нет у нас никакого морфия. На все воля Аллаха.

Человек включил фонарь, едва не ослепив Армстронга, перевел его на Хашеми, потом на третьи носилки. Юноша на них был уже мертв. Армстронг заметил, что они не потрудились даже закрыть ему глаза. Хашеми издал еще один захлебывающийся вопль.

– Выключи фонарь, Исмаил, – попросил второй медик. – Ты что, хочешь, чтобы нас подстрелили?

Исмаил лениво подчинился. Снова оказавшись в темноте, он закурил сигарету, закашлялся и шумно харкнул, прочищая горло, отодвинул в сторону холщовый тент сбоку, чтобы посмотреть, где они.

– Еще несколько минут, да поможет нам Аллах. – Он нагнулся и потряс потерявшего сознание Хашеми за плечо, возвращая его из блаженного бесчувствия в ад яви. – Уже скоро, ваше превосходительство полковник. Погодите умирать, – угодливо сказал он. – Еще несколько минут – и вами займутся специалисты.

Они все подпрыгнули, когда колесо угодило в рытвину. Боль раскаленной волной прокатилась по Армстронгу. Почувствовав через минуту, что машина остановилась, он чуть не заплакал от облегчения. Какие-то люди откинули тент сзади и забрались внутрь. Грубые руки дернули его за ноги, укладывая на носилки, и привязали к ним ремнями. Сквозь адский туман боли он видел, как носилки с Хашеми вытаскивают из машины в ночную тьму, потом его собственные носилки резко подняли, боль стала невыносимой, и Армстронг потерял сознание.

Люди с носилками переступили через джуб и вошли в дверь в глухой высокой стене, попав в грязный коридор, в конце его они спустились по лестнице в большой подвал, освещенный масляными лампами.

– Положите его вон там! – Мзитрюк показал на второй стол. Хашеми уже лежал на первом столе, тоже привязанный к носилкам. Мзитрюк не торопясь осмотрел раны Армстронга, потом – Хашеми; оба все еще были без сознания. – Хорошо, – сказал он. – Жди меня наверху, Исмаил.