Ах, Жан-Люк, как ты влюблен в себя самого! Но, должна признаться, это было эффектно. Во многих вещах ты великолепен – как повар, как любовник, – о да, но только время от времени в постели тебе недостает разнообразия и желания экспериментировать, столь нужного жителям Ближнего Востока, которые понимают эротику, тогда как ты поглощен одной лишь собственной красотой.

– Я готова признать, что ты прекрасен, – пробормотала она, чувствуя, как приятно увлажняется при этой мысли.

В любви ты выше среднего, chéri, но это твой предел. Ты не самый лучший. Самым лучшим был мой первый муж, может быть, потому, что он был первым. Потом – Теймур. Теймур был уникален. Ах, Теймур, я больше не боюсь думать о тебе теперь, когда я не в Тегеране. Там я не могла. Я не забуду тебя и того, что они сделали. Когда-нибудь я отомщу за тебя христианским ополченцам.

Ее глаза наблюдали за Жан-Люком, она спрашивала себя, что он тут делает, обрадованная его присутствием, надеясь, что он увидит ее, не желая сама делать первый шаг и искушать судьбу, но готовая подождать и посмотреть, что судьба приготовила ей. Сайада взглянула в маленькое зеркальце, добавила блеска на губы, духов за уши. И снова стала ждать. Он пошел по пляжу в сторону отеля. Она притворилась, что внимательно разглядывает себя в зеркальце, наблюдая за его отражением, оставив все на волю случая.

– Сайада! Mon Dieu, chérie! Что ты тут делаешь?

Она была надлежащим образом поражена, и в следующий момент он уже целовал ее, и она чувствовала вкус соли и запах крема от солнца и пота и решила про себя, что день сегодня все-таки сложится великолепно.

– Я только что прилетела, chéri. Вчера ночью прибыла из Тегерана, – ответила она, слегка задыхаясь, позволив своему желанию наполнить ее. – Меня поставили в очередь на место на завтрашний рейс «Миддл Истерн» до Бейрута. Но ты-то что тут делаешь? Это просто чудо какое-то!

– Чудо и есть, до чего же нам повезло! Но ты не можешь лететь завтра, завтра воскресенье. Завтра мы устроим барбекю, с омарами и устрицами!

Он был бесконечно уверен в себе и очаровательно убедителен, и она подумала: почему бы нет? Бейрут может подождать. Я жду уже так долго, еще один день ничего не изменит.

А он решил: как замечательно все получилось! Этот уик-энд обещал быть сущим кошмаром, но теперь – любовь после обеда, а потом сиеста. Позже я закажу идеальный ужин, мы немного потанцуем, затем будем нежно любить друг друга, потом хорошо выспимся, готовые к еще одному идеальному дню в воскресенье.

– Chérie, я в отчаянии, но я должен тебя покинуть примерно на часок, – сказал он с идеальной ноткой грусти. – Мы пообедаем здесь. Ты ведь остановилась в отеле? Отлично, я тоже, номер тысяча шестьсот двадцать три. Примерно в половине второго, без четверти два? Не переодевайся, в этом сарафане ты само совершенство. C’est bon?[24] – Он нагнулся и поцеловал Сайаду, а его ладонь как бы невзначай коснулась ее груди, он почувствовал, как она задрожала, и остался доволен.