– Собака! Бешеная собака! – ругал он Константина. –

Его вырвали из лагеря еле живого, опухшего. Он был похож на мешок с костями. Его выходили, вылечили, выкормили, обучили. И смотрите, отблагодарил!…

– Да-а… – протянул я. – Страшная история! Я вам говорил как-то, у меня душа не лежала к Константину…

– Помню, помню… Но кто же мог допустить? Только, ради бога, молчок. Ни гу-гу! Иначе с меня кожу сдерут…

Я заверил Похитуна, что все останется в тайне, но тут у меня возникла неожиданная мысль: а что, если использовать болтовню Похитуна в свою пользу для закрепления своего положения? Я пропускал мимо ушей ругань Похитуна и думал о своем.

Сославшись на то, что надо повидать инструктора

Рауха, я немедленно отправился к Гюберту и постучал в закрытые двери его кабинета.

– Войдите! – разрешил Гюберт.

По его лицу трудно было что-нибудь определить, на нем лежала маска абсолютного спокойствия.

– Урок с Константином сегодня не состоялся из-за его неявки, – доложил я.

– Ах, так! У вас всё? – небрежно спросил он.

– Нет, не всё.

– Я вас слушаю.

– Мне он не нравится.

– Не нравится? – удивился Гюберт. – Чем именно?

Садитесь!

Я понимал, что ничем навредить Константину не могу.

Он сделал все, что задумал. Я рад за него. Но, как разведчик, я должен был использовать с выгодой такую удобную ситуацию.

– На последнем занятии он вел себя подозрительно, –

сказал я.