Может быть, все это просто почудилось Гаврилову и смотрела Рукавишникова на Клятова потому, что никогда не видела грабителей. С другой стороны, если такая мысль возникла, мы обязаны ее проверить.

Я с трудом разбирал слова Сергея. Он говорил, ни разу не повернувшись в мою сторону.

– Я не знаю, – сказал я, – можешь ли ты, свидетель на процессе, разговаривать с Рукавишниковой.

– А ты можешь? – спросил Сергей.

– Думаю, что могу. Я к процессу отношения не имею.

Просто человек из публики.

– Да, лучше тебе с ней поговорить, – подумав, согласился Сергей. – Пойдем, я тебя провожу до кинотеатра, ты спросишь, где она живет.

Он довел меня до кинотеатра «Космос» и у входа затерялся в толпе. Я вошел и обратился к контролерше, молодой девушке, может быть, той самой, которая вместе с

Рукавишниковой смеялась над чудаком, просмотревшим четыре сеанса подряд.

– Простите, пожалуйста, Рукавишникова Марья Никифоровна сейчас в кинотеатре?

Оказалось, что в кинотеатре ее нет.

– Скажите мне, пожалуйста, ее адрес.

– А вам зачем? – настороженно спросила молодая контролерша.

– Поручение от суда, – сказал я немногословно и многозначительно.

У девушки на лице появилось выражение причастности к тайне; казалось, что мы обсуждали секретное мероприятие, о котором чем меньше людей будет знать, тем лучше.

– Садовая, двенадцать, – тихо проговорила, почти прошептала девушка, – квартира тридцать два, второй подъезд.

Я поблагодарил девушку, сдержанно кивнув головой, как будто не хотел показывать входившим в кинотеатр, что мы с ней беседуем о вещах, не подлежащих оглашению.

Выйдя, я у первого же встречного узнал, что Садовая улица находится сразу за углом, убедил Сергея не ждать меня и идти в гостиницу; без труда нашел нужный подъезд, поднялся на третий этаж, узнал, что Марьи Никифоровны нет дома, спустился вниз и, стоя возле подъезда, стал размышлять, что теперь делать.

Было полвосьмого вечера. Можно, конечно, зайти попозже. Но вдруг она придет совсем поздно? Не ломиться же ночью в квартиру. Я решил, что вернее всего зайти утром,

часов в восемь, и собрался уже уходить, как вдруг к подъезду подошла Марья Никифоровна.