Духота в зале умерялась размахами громадного веера, подвешенного к потолку. Бесшумный мотор приводил в движение широкие лопасти. Искусственный ветер разгонял табачный дым и освежал обширную столовую.

На белой скатерти стояли электрические вентиляторы.

Тихое жужжанье пропеллеров помогало вееру и не мешало разговаривать.

– Вы положительно делаете из меня ходячую справочную книгу, мой дорогой Сэгельсон, – самодовольно шутил за вином и десертом генерал сэр Барнс Этрам.

– Ничего не поделаешь, мы всегда торопимся, а от такого чичероне, как вы, не отказался бы и сам президент, –

польстил Сэгельсон. – Я всегда хочу понимать все, что видят глаза. Например, сегодня этот грязный нищий бросил в нас камень…

– И не добросил его…

– Вот именно. Не понимаю его психологию. Он сумасшедший, а? Ведь здесь не запирают сумасшедших? Я

рассуждаю так: у нас каждый парень, у которого ладно с мозгами, выберет удобную позицию на верный выстрел, влепит пулю в цель и удерет, если это нужно.

– Был такой разбойник Баче-Сакао, он же Хабибулла, сын водоноса. Счастливый соперник афганского падишаха

Амануллы, калиф на час… А вы не помните, полковник, какой смертью закончились дни его недолгого величия?

Вопрос показался полковнику Сэгельсону совершенно не идущим к делу. Он сморщил лоб, пытаясь вспомнить, и ответил наугад:

– Кажется, его пристрелили? Нет, зарезали.

– Память изменяет вам. Был зарезан законный преемник Амануллы, Надир-Хан. А Баче-Сакао был судим афганским судом по мусульманскому праву и по приговору был побит камнями во рву кабульского кухендиза, городской крепости, в ноябре 1929 года.

– Бр… – поежился полковник. – Паршивая, собачья смерть. Но позвольте, какая же связь с нашим бродягой?

– Прямая и простая. Камень в руке мусульманина выражает проклятие. И совершенно не обязательно попасть в цель. Уверяю вас, что далеко не каждый брошенный собравшейся толпой камень долетал до Баче-Сакао. Я был там и видел. Но это ничуть не мешало символичности народного проклятия и реальности самой казни.

– Черт побери! – злобно воскликнул полковник. – Теперь я буду обращать больше внимания на того, кто, будь он сам проклят, посмеет бросать в меня камнями!

– Советую вам ограничиваться более меткими, чем сегодняшний дервиш, – порекомендовал генерал.