«Не беда, – эти слова были написаны на обертке одного из наиболее пострадавших писем, – я знаю их наизусть».

Вместе с письмами, в том же потайном отделении книжки, хранилась, кроме того, прядь волос, завернутая в листок со стихами, продиктованными, видимо, глубоким и сильным чувством, искупавшим в глазах Мортона неуклюжесть версификации и вычурность выражений в соответствии со вкусом того времени:

Агнесы локон золотой,

Ты блещешь, как и ночью той,

Когда она, склонясь ко мне,

«Люблю», – шепнула в тишине.

Как жег тебя, о дивный дар,

Моей груди безмерный жар,

Где гнев и ненависть горят,

Где грех, открывший людям ад.

Мое дыханье – как вулкан,