Ванбургером, усомнившимся в моей правдивости, и твердо решил предать дело забвению. Только настойчивые просьбы моего сына заставили меня изменить свое решение.

Мой рассказ станет более понятным, если я коротко остановлюсь на своем прошлом и приведу два-три факта, которые проливают свет на последующие события.

Мой отец Вильям К. Джефсон, один из наиболее уважаемых жителей Лоуелла, был проповедником секты

«Плимутские братья». Как и большинство пуритан Новой

Англии, он был решительным противником рабства.

Именно он внушил мне отвращение к рабству, которое я сохранил на всю жизнь. Еще будучи студентом медицинского факультета Гарвардского университета, я стал известен как сторонник освобождения негров. Позднее, получив ученую степень и купив третью часть практики доктора Уиллиса в Бруклине, я, несмотря на свою занятость, уделял много времени дорогому мне делу. Мой памфлет

«Где твой брат?» («Свербург, Листер и Ко», 1859) вызвал значительный интерес.

Когда началась гражданская война, я покинул Бруклин и провел всю кампанию в рядах 113-го нью-йоркского полка. Я участвовал во второй битве при Бул Ране и в сражении при Геттисберге. Затем в бою под Антиетамом я был тяжело ранен и, вероятно, умер бы на поле сражения, если бы не великодушие джентльмена по фамилии Мюррей, по распоряжению которого меня перенесли в его дом и окружили вниманием и заботой. Благодаря его милосердию и заботливому уходу его черных слуг я вскоре мог, опираясь на палку, передвигаться по территории плантации. Именно в дни моего выздоровления произошел случай, непосредственно связанный с моим дальнейшим повествованием.

Во время болезни за мной особенно заботливо ухаживала старая негритянка. По-видимому, она пользовалась большим авторитетом среди других негров. Ко мне она относилась с исключительным вниманием. Как-то старая негритянка в разговоре со мной обронила несколько слов, из которых я понял, что она слыхала обо мне и признательна за то, что я защищаю ее угнетенный народ.

Однажды, когда я сидел один на веранде и, греясь на солнце, размышлял, не следует ли мне вернуться в армию

Гранта, я с удивлением увидел, что ко мне подходит эта старуха. Негритянка осторожно оглянулась по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости, порылась у себя на груди в складках платья и достала замшевый мешочек, который висел у нее на шее на белом шнурке.

– Масса, – сказала она хриплым шепотом, нагнувшись к моему уху, – я скоро умру. Я очень старый человек. Скоро меня не будет на плантации масса Мюррея.

– Вы можете еще долго прожить, Марта, – ответил я. –