– Как видите, Лавриненко, это написано вашей собственной рукой?
– Да, моя рука.
– Значит, вы «охотно приняли», как сами писали, задачу организовать агентуру охранки на военных судах?
– Виноват, гражданин следователь.
– Меня интересует другой вопрос. Почему вы решили написать это завещание сразу после того, как приняли предложение Мякишева? Можете это объяснить? Почему вы сразу решили, что это может «стоить вам жизни», как вы сами сформулировали?
Лавриненко опускает голову и долго думает. Ему неприятен этот вопрос. Он соображает, как лучше ответить.
– Я вижу, вам трудно ответить на этот вопрос. Почему?
– Сам не знаю, почему, гражданин следователь, – лепечет он. – Пришло мне тогда в голову, я и написал… Мало ли что иногда напишешь…
– Может быть, вы таким образом хотели набить себе цену?
– Нет, этого я не хотел.
– Может быть, в самом деле решили, что это будет стоить вам жизни?
– Скорее всего, что так.
– Почему вам пришла в голову такая мысль? Говорите прямо.
– Матросы могли меня убить, – отвечает Лавриненко. –
Я ведь с «Памяти Азова», потому и перешел на другое судно… Злы на меня матросы были, чего там говорить!. А