— Оранжевые? – воскликнула Ольга Осиповна.

Врач Афанасьев, плывший на «Основателе», сказал, что он слышал об оранжевых. . Хорев вдруг захохотал печальным, как показалось Сергею Сергеичу, оловянным смехом:

— Ха-ха! Чушь. Ха-ха!.. Отрицаю малейшее правдоподобие! Ха-ха!..

— Возможно, когда вы, Гавриил Михеич, посетили мыс

Нох, явлений «оранжевой ленты» не наблюдалось. Но

«Основатель», пристававший к мысу несколько позже...

— Он не видел четырех умерших, – буркнул Хорев. –

Их уже похоронили. Счастливого пути, товарищ Завулин.

Табак катышком упал в портсигар. Завулин прикрыл за собою темно-зеленую, цвета вишенника, дверь кабинета.

— Пустельга.

— Доцент? Ты преувеличиваешь.

— Воображает о себе: фантаст. На самом деле стелется по земле, как слепящий и вонючий дым.

Ей с детства мерещился образ человека, исцеляющего мир от болезней и войн. Ей мечталось: она помогает этому творцу. А он – помотает ей. Это – ее муж, друг, брат... И

вот этот любимый сидит теперь против нее, положив руки на парус стола. Что ей – Завулин?! Впрочем, очень хорошо, что он есть. Пусть болтун, но она благодарна ему. Он указал ей на ее обязанность.

— Ты решила, Оля, завтра выступить на совещании?

— А ты вроде растерян?

— Защищать необходимость. .

— И немедленное осуществление «эксперимента 27».

Разве я тебе не жена? Кто лучше жены поймет тебя?