ли центавров и пигмеев, индийских и эфиопских. Одним своим мечом – ты видишь его, о Сизиф, – я уничтожил фалангу пигмеев, кавалерию их. Они каждую весну верхом на козлах и баранах, в боевом порядке идут на добывание журавлиных яиц… Ха-ха-ха!..

– Р-р-рад! – закричал, поднимая чашу, хозяин, и рокотом отозвались на тяжелый голос его невидимые и тяжелые горы.

Солдат продолжал:

– Мы все это разрушали и предавали огню во имя

Ахиллеса и славы его потомка – Александра, царя Македонского! Отсюда и разбогател Коринф. Отсюда и разбогател царь Кассандр, который со мной поступил неблагородно…

Солдат пошатнулся от злобы, хмеля и внезапно посетившей его мысли. Он посмотрел на великана, недвижно сидевшего у очага, и сказал:

– Сизиф, сын Эола! Ты – царь Коринфа?

– Я был царем Коринфа, – ответил Сизиф.

– А ты будешь опять царем Коринфа! – воскликнул солдат. – И будешь царем всей Греции. Ты уничтожишь корыстного, жадного и падкого на стяжание, неблагодарного царя Кассандра. И ты воцаришься!

Солдату хотелось сказать, что воцарится малолетний сын Великого Александр Эг… Но как сказать это? Глаза у

Сизифа блестят, ему самому, видно, хочется приобретать, и неизвестно, посадит ли он к себе на плечи малолетнего

Александра Эга. Солдат, чтоб окончательно подчинить себе Сизифа, вскричал:

– Ты наденешь пурпур и воцаришься! Ты – знаешь…

Знаешь ли ты, о Сизиф, что я послан к тебе богами?

– Р-р-рад!

– И ты покинешь эти места и уйдешь со мной, знаешь?

– Р-р-рад!

– Мы будем грабить, убивать, насиловать и собирать сокровища!