– Слышали, пробежал Фокин?

Толстоносый, лениво:

– Полиция арестует.

– Вам легче.

– Мне воопче наплевать. Я теперь русским вопросом не интересуюсь.

– А я интересуюсь французским, и в частности газетой своей. Немцы выдумали очередную штуку с пророками и христами, дабы не платить репараций и иллюстрировать дружбу с Россией. Это – только начало. Задача нашей прессы – борьба за национальные задачи.

– Так.

– Фокина надо прекратить и на прекращении без полиции увеличить тираж газеты.

– Так бы давно, об тираже. А задача всегда останется задачей, милый.

Машина гудит, в автомобиле почему-то люди всегда выпрямляются, и Олесью оказывается вдруг на целую голову выше Михайлова.

Тот говорит лениво:

– Эк вас вымахало!

– На такой жизни вымахаешь.

Автомобиль на прямых знакомых дорогах, а Фокину и

Оське надо дороги свои искать в переулочках, в садах, где фонтаны походят на выпрыгивающих из воды рыб и где все танцуют неустанно: деревья, люди, скамейки. Наконец машина и двое потных людей встречаются.

Толстоносый, в таком румянце, что приподнятая шляпа тоже словно наполнена румянцем до краев, спрашивает наивежливейше:

– Не вы ли будете случайно герр Окофф?

Бежать дальше нет сил, и Фокин отвечает с достоинством: