— Ничего страшного, — утешил я кладоискателя, — ведь всё осталось в семье и пошло на пользу нашего процветания, — и я погладил рукав рубахи Гриши Гроцмана из далёкого Бердичева. — Да и вы не в накладе, хоть свет повидали.

Путешественника от такого участия передёрнуло, но он воздержался от резкости, как неплохо воспитанный человек. За столом повисла пелена молчания, нарушаемая лишь воплями павлинов, звонким пением цикад и печальным перезвоном бокалов. Наконец, любопытный Билли Понт спросил:

— А если бы всё пошло не по вашему плану? А если бы мы подняли шум на весь штат по поводу пропажи человека? А если бы вы всё же нашли пиратский клад? А если бы…

— Успокойтесь, Билли, — спокойно ответил Григорий, положив твёрдую руку на плечо Понта, — если бы клад, то мы не явились бы за гонораром. А если бы что-то не по плану, то в наш век скоростной почты и телеграфа мы бы первыми узнали об этом.

— Так, Джессика и Джонатан… — слетело у меня с губ.

— Вы угадали мистер Блуд! Наши молодые помощники всегда держали нас в курсе событий вашего дома.

— Где же тогда, чёрт возьми, пройдоха Лейзель Блох? — не выдержал Стивен. — Где эта скотина, не пожелавшая поделиться чужим добром?

— Не знаю, — по всей видимости искренне и с сожалением развёл руками Гриша. — А делиться у нас не принято.

— Это мы понимаем, — за всех ответил Билли Понт. — Но если вы ничего не откопали, то и делиться было нечем. Значит, всё же мистер Блох жив?

— Вне всякого сомнения, — бодро отчеканил Григорий. — Мы расстались на Барбадосе и он направлялся к вам, а меня дела позвали на короткое время в Европу. Но не беспокойтесь, месье Блох непременно появится в ваших краях, чтобы получить причитающиеся ему выплаты за перевод и толкование старославянских текстов. Тем более, что ему придётся расплатиться и с помощниками, — и он уверенно ткнул себя пальцем в грудь.

— Значит, всё же придётся платить, — вздохнул я про себя, уже привыкший к мысли о безвозвратной потере переводчика.

— Непременно. — услыхал меня Гриня, — вот только дождёмся моего товарища Алоиза Блохуса, — и он весело подмигнул мне своим карим и наглым глазом.

Наш тихий постоялец и переводчик со старославянского появился дней через десять. И хоть прибыл он скромно пешим порядком, но уже не являл собой прежнего Лейзеля Блоха. Это был моложавый, покрытый впечатляющим загаром мужчина, ловкий в движениях и скорый, как мы потом убедились, в поступках. Одежда свободного кроя не стесняла его в движениях, а своею весёлой раскраской выдавала в нём беззаботного и довольного жизнью туриста, взявшего от жизни многое, если не всё. Даже подобие мексиканского сомбреро на коротко стриженой голове прямо таки кричало о независимости и своенравии его обладателя, а более всего о либеральном отношении к консервативным ценностям вскормившей его среды обитания.