Цинтия открыла дверь и стояла перед Джоном с револьвером в руках.

— Идите на кухню и возьмите провизии на два дня. Потом о вас позаботятся испанские власти.

Бобби не хотел есть. Приключение с захватом яхты отбило у него аппетит, и он был удивлен, что в такую минуту Джон может думать о еде.

— Не вздумайте сыграть со мной какую–нибудь шутку, — пригрозила Цинтия, взводя курок револьвера.

— Не сомневаюсь, что вы воспользовались бы случаем и пристрелили бы нас, — сказал Джон. — Если бы мы имели дело с нежным Слико, то может быть избежали бы такого конца.

Они прошли в соседнюю с кухней каюту, где был склад провизии. Цинтия осталась в коридоре, чтобы проследить за остальными дверьми.

Джон провел Бобби к холодильнику, но вместо того, чтобы открыть его, протянул руку и повернул один из выключателей закрепленного на стене щита. После этого он схватил лежавшую на столе трубку.

— Пой погромче! — приказал он Бобби. — Давай быстро!

В тишине раздался голос Бобби, исполнявшего одну из популярных песен.

— Это вы, Пенелопа? — спросил Джон.

Он воспользовался для связи с девушкой телефонным коммутатором, который размещался в кладовой.

— Да. Где вы?

— Неважно. Вы ведь знаете каюту Бобби? Не могли бы вы раздобыть какое–нибудь оружие и опустить к нашему иллюминатору?

— Я не могу выйти из каюты.

— Все же попробуйте. За вами не так следят.

— Что вы там возитесь! — крикнула Цинтия. — Немедленно выходите!

Джон поспешил повесить трубку и, схватив большой хлеб, вместе с Бобби вышел в коридор.

— Вы с кем–то разговаривали?

— Я разговаривал с любимой женщиной, — холодно ответил Джон. — Между прочим, вы не находите, что у Миллса чудесный голос?

— Что–то слишком долго вы там сидели, — продолжала допытываться Цинтия.