Коулер бил кулаками по земле.

— Он дьявол, этот Сталлетти! Я уже давно догадывался, что он чудовище.

Томми привстал и погрозил лесу кулаком. Потом сел и посмотрел на руку.

— Единственное, что хорошего в жизни сделала эта рука — расшибла этому прохвосту голову. Я прикончил этого гада гаечным ключом.

— Кто из этих несчастных был вашим братом? — в ужасе спросил Дик.

— Безбородый. Сталлетти брил его и натирал маслом накануне убийств. Он должен был быть скользким, как угорь.

— А кто был другой? Сталлетти, очевидно, прятал его…

— Вы разве не знаете этого?

— Догадываюсь, — дрогнувшим голосом сказал Дик.

— Лорд Сельфорд, — пробормотал Коулер и рассмеялся. — Лорд Сельфорд! Владелец замка, миллионер! И у него не было ничего, кроме жалких лохмотьев и шкафа, полного старых игрушек.

Дик молчал. Он стоял, сжав кулаки и закрыв глаза. Последний потомок старого рода, обладающий атлетическим телосложением, закончил жизнь, как беспомощный идиот…

Коулер сидел на обочине дороги, обхватив голову руками. Дик сделал попытку поднять его. Но Томми только покачал головой…

Обратный путь был долгим. Когда деревья поредели, Дик увидел, что ночное небо отсвечивает красным цветом. Он побежал по направлению к замку, выскочил из леса и остолбенел.

Замок пылал! Он горел весь — от чердака до подвала. Сыпались оконные секла, из каждого окна вырывался язык пламени. Вся лужайка перед замком была ярко освещена. По ней метался какой–то странный седой человек. Он то подбегал к полицейским, которые оцепили горящий дом, то отбегал подальше от бушующего пламени. Это был Гевелок. Его трудно было узнать в пальто, наброшенном на ночную пижаму.

Дик подошел как раз тогда, когда Гевелок подбежал к Сниду.

— Сэр, не стойте так безучастно! Прикажите распилить решетку. Тому, кто сумеет проникнуть в комнату, я заплачу большую премию!

Но Снид только покачал головой. Гевелок бросился к полицейским.

— Послушайте! Спасите женщин — и я дам каждому по пятьсот фунтов!

Вдруг рядом с ним очутился Дик, который положил адвокату руку на плечо.

— Вы напрасно беспокоитесь, — сказал он. — Ни миссис Ленсдоун, ни ее дочери в доме нет.