— Джейн!.. Джейн!..— громко звала миссис Бреникен.

Услышав этот голос, единственный, напоминающий ей о светлых минутах ее жизни, Джейн открыла глаза и увидела Долли.

— Долли!.. Дорогая Долли! — с улыбкой прошептала она. Вдруг ее взгляд оживился: перед ней был капитан Джон.— Джон... вы... Джон! — едва слышно проговорила она.

— Да, Джейн,— ответил капитан,— это я... я...

— Джон... Джон здесь...— снова прошептала Джейн.

— Да... он с нами, моя Джейн! — сказала Долли. — Он больше не покинет нас... Мы увезем его... и тебя... и тебя...

Но Джейн не слушала. Ее глаза, казалось, искали кого-то.

— Годфри!... Годфри!..— позвала она.

Тревога выразилась на ее уже искаженном агонией лице. Миссис Бреникен сделала Годфри знак подойти.

— Он!.. Он... Наконец-то! —воскликнула Джейн, приподнявшись из последних сил.— Подойди... подойди, Долли, и ты, Джон. Послушайте, что мне нужно еще вам сказать!

Оба низко склонились над Джейн, чтобы не пропустить ни единого слова.

— Джон, Долли, — сказала Джейн,— Годфри... Годфри, он здесь... Годфри ваш сын...

— Наш сын! — прошептала Долли.

Кровь прихлынула у нее к сердцу, и она сделалась такой же бледной, как умирающая Джейн.

— У нас нет сына! — сказал Джон.— Он погиб...

— Да,— отвечала Джейн,— Уот... там... в бухте Сан-Диего... Но у вас есть второй ребенок, и этот ребенок Годфри!

Несколькими прерывающимися фразами Джейн сумела рассказать о рождении Годфри, о том, что Долли, лишившаяся рассудка, вновь стала матерью, сама того не осознавая, что малютка по приказу Лена Баркера был унесен из дома и оставлен на улице, а через несколько часов его подобрали, и позже он воспитывался в Уот-хаус под именем Годфри...

— Я виновата перед тобой, моя Долли...— добавила Джейн,— мне не хватило смелости признаться тебе во всем... Прости меня... Простите меня, Джон!

— Разве тебя нужно прощать, Джейн?.. Ведь ты вернула нам сына!..

— Да... вашего сына! Перед Господом... Джон, Долли, я клянусь... Годфри — ваш сын!