В ночь с 12 на 13 марта ветер стих и на море лег густой туман, грозя столкновением с плавучими льдами. Однако туман в этих широтах не мог нас удивить. Удивляло другое: вместо того чтобы замедлить бег, наша лодка разгонялась все сильнее. Мы не могли объяснить это явление ускорением течения, ибо плеск волн за бортом служил доказательством, что мы плывем куда скорее, чем несутся его воды.

Так продолжалось до самого утра. Мы не могли понять, что происходит. Наконец к десяти часам утра туман стал рассеиваться. Нашему взору предстал западный берег, усеянный камнями; впрочем, на заднем плане не было привычных гор.

Мы затаили дыхание: в четверти мили над равниной возвышалась фигура высотою примерно в пятьдесят саженей. Она напоминала громадного сфинкса с выпрямленной спиной и вытянутыми вперед лапами — то самое чудовище, которое возлежало, согласно греческим мифам, у дороги в Фивы…[124] Неужели перед нами было живое существо — невиданный монстр, мастодонт, в тысячи раз превосходящий размерами колоссальных мамонтов, останки которых до сих пор находят в полярной мерзлоте? Наши души пребывали в таком смятении, что мы готовы были поверить в это, как и в то, что мастодонт собирается занести лапу над нашей лодчонкой…

Однако после первого смятения мы сообразили, что проплываем всего-навсего мимо горного отрога необычных очертаний, вершина которого, напоминающая голову, только что вышла из тумана.

Ах, это сфинкс!.. Я вспомнил, что в ночь перед тем, как айсберг поднял из волн «Халбрейн», мне приснилось сказочное создание той же породы, стерегущее полюс и готовое поделиться своей тайной с одним лишь Эдгаром По…

Скорость «Барракуды» возрастала уже на протяжении нескольких часов. Теперь лодка не плыла, а летела, при том что течение замедлилось. Внезапно стальной багор с «Халбрейн», теперь лежавший на баке лодки, сорвался с форштевня и, увлекаемый неведомой силой, исчез во тьме. Канат, к которому был привязан багор, натянулся, подобно струне. Казалось, багор тянет нас к берегу…

— Что происходит?! — вскричал Уильям Гай.

— Рубите канат, боцман, — приказал Джэм Уэст, — иначе мы налетим на скалы!

Боцман бросился на бак. Неожиданно нож выскользнул из его рук. Канат лопнул, и багор, подобно ракете, понесся к каменному чудовищу.

В одно мгновение все железное, что было в лодке, — кухонная утварь, оружие, печка Эндикотта, ножи, висевшие доселе у нас на поясах, — устремилось в том же, направлении… Неужели и лодке суждено оказаться на прибрежных скалах?

Что же происходит? Как найти объяснение? Приходилось признать, что мы попали в края, где происходит невероятные события, в которые я отказывался верить, считая их галлюцинациями Артура Пима…