— Ба, — ответил я, — будь я один, я прошел бы их за два часа! Но с тобой…

— Да что ты, Наталис, я еще обгоню тебя!

— С твоим-то шагом?

— Нет, не с моим, а моей лошадки. — И Ирма показала мне на запряженную тележку, стоящую у дверей корчмы.

— Так ты, — спросил я, — приехала за мной на этой тележке?

— Да, Наталис, чтобы отвезти тебя в Бельцинген. Я выехала рано утром и была здесь ровно в семь часов. Если бы письмо, которое ты нам написал, пришло раньше, я смогла бы проехать тебе навстречу еще дальше.

— О! Не стоило, сестрица! Что ж, в путь! Тебе не надо платить в корчме? У меня есть несколько крейцеров…[174]

— Спасибо, Наталис, все уже улажено. Теперь остается только ехать.

Пока мы разговаривали, хозяин корчмы «Этквенде», прислонясь к двери, похоже, слушал нас не подавая виду.

Это мне как-то не понравилось. Может, нам лучше было болтать, держась от него подальше?

У корчмаря, этого жирняги величиною с гору, было омерзительное лицо: глаза как щелки, под набрякшими веками, сплюснутый нос и большой рот до ушей, словно ему еще в детстве было впору завязочки пришивать. Словом, урод уродом — совершенно отвратительная морда!

Впрочем, мы не сказали ничего предосудительного. Может, он ничего и не слышал из нашего разговора! Кстати, если он не знает французского языка, то как ему понять, что я прибыл из Франции!

Мы уселись в тележку. Корчмарь не шевельнувшись смотрел на наш отъезд.

Я взял вожжи и быстро погнал лошаденку. Нас затрясло, как от январского ветра. Но это не помешало нам продолжить разговор, и Ирма смогла посвятить меня во все домашние дела.

А потому из того, что мне уже было известно, и того, что она мне поведала, вы сейчас узнаете все касательно семейства Келлер.

Глава III

Глава III

Госпоже Келлер, родившейся в 1747 году, было в ту пору сорок пять лет. Уроженка Сен-Софлье, как я уже говорил, она происходила из семьи мелких собственников. Ее родители, господин и госпожа Аклок, люди весьма скромного достатка, ощущали, как из года в год из-за расходов на жизнь уменьшается их небольшое состояние. Умерли они почти один за другим, в 1765 году. Молоденькая девушка осталась на попечении старой тетушки, кончина которой в скором времени совсем ее осиротила.

Таковы были обстоятельства, когда ее заметил господин Келлер, приехавший в Пикардию по своим торговым делам. Он уже полтора года занимался коммерцией в Амьене и его окрестностях, осуществляя транспортировку товаров. Это был видный, серьезный, умный и деятельный человек. В ту пору мы еще не питали того отвращения к немецкой расе[175], порожденного национальной враждой, которое возникло в результате Тридцатилетней войны.