— Прошу, никогда не напоминай о нем больше! — сказал я. Кажется, я начал понимать, каким образом дневник Пройдохи Ке оказался в печати левых.

— Почему не напоминать о нем? — не поняла Клер.

— Он плохой человек! Это из-за него я очутился здесь.

— Ты не напутал, дорогой? Он очень порядочный человек. Он был у меня второй раз на прошлой неделе.

— Даже так!

— Да, это он сказал твой адрес. Просил передать привет.

— Не говори о нем!

— Хорошо, хорошо, дорогой, не буду, только…

— Значит, служанка исчезла в тот злосчастный вечер?

— Да. Но она явно преступница, ее все-таки искала полиция. Приходили ко мне, просили хотя бы фотографию. Лично я никаких претензий к ней не имею.

— Когда ею заинтересовалась полиция?

— Перед самым приездом твоего Боба. Ой, не буду, не буду о нем говорить, раз ты не хочешь. Ты слушаешь меня?

Теперь все знаки препинания расставились в тексте: я знал, каким образом тетради Пройдохи оказались в газетах. Я вспомнил шорохи у двери, настороженные взгляды служанки… Перед тем как уйти из кухни, я бросил в камин третий экземпляр рукописи. Чтобы сгореть кипе бумаги, требуется время и кочерга. Но эта кипа не сгорела.

Служанка… Я даже не знал ее имени. Она шла к цели более коротким путем, чем я, и, что самое главное, бескорыстно.

Слугой был я! Она была хозяйкой.

Мне осталось снять шляпу и склонить голову перед ее мужеством.

— Ты куда? — заволновалась Клер.

— Тут есть переговорный пункт, — ответил я, стараясь ее не тревожить. — Надо позвонить в газету. Редактор, наверное, проклял меня. Работа есть работа, дорогая!

Геннадий Еремин Черные флаги южных морей (Главы из книги)

Геннадий Еремин