Голова тюремщика была высоко над ним, и глаза смотрели с нарочитым упорством прямо вперед. Последний луч надежды оставил капитана Плюма. Спустя некоторое время на горизонте выплыло темное очертание какого-то берега. Когда земля была не дальше полумили, тюремщик встал и внимательно посмотрел в обе стороны вдоль берега. Потом он дал лодке другое направление. Через несколько минут дно лодки зашуршало по песку. Все еще молча, подобно мрачным призракам, стражники выскочили на берег. Нель последовал за ними, перешагнул через борт лодки осторожно, точно больной. Натаниэль, ничего не понимая, шел непосредственно сзади. Перед ними на расстоянии десяти шагов он увидел два вбитых в землю столба. Жуткое предчувствие вкралось в его душу. Он посмотрел вокруг. Ничего, кроме песка, белого, как бумага. Сияние звезд отражалось на отдельных песчинках, и от этого берег сверкал сказочным блеском. Натаниэль инстинктивно понял, для чего предназначались эти столбы, и сердце его забилось медленно и тяжело. Нель шел впереди. Он остановился у первого столба. У второго столба, в десяти футах от первого, конвоиры остановились и привязали Ната. Он был привязан спиной к столбу за руки, ноги и шею. Натаниэль повернул голову, чтобы посмотреть на своего товарища. Нель был привязан подобным же образом. Только его лицо было обращено немного в сторону. В поведении Неля не было никакой перемены, и голова его по-прежнему свисала на грудь. Что это все значило? Вдруг Натаниэль почувствовал, как ужас схватил его за горло. Стража садилась в лодку. Последний конвоир оттолкнул ее от берега — и лодка мягко закачалась на волнах. Люди налегли на весла. Мускулы Натаниэля напряглись и, казалось, были готовы разорвать ремни. Лодка постепенно исчезала в звездной ночи. Скоро стала едва видна и наконец исчезла совсем. Удары весел уже больше не доносились до Натаниэля. Потом, спустя несколько минут, он услыхал оттуда, издалека, как стражники затянули песню. Мормоны ушли. Их, значит, не расстреляют, но тогда…

Неожиданно до него донесся голос. Он так его поразил, что Натаниэль, наверное, бы вскрикнул, если бы не повязка на губах. Это был голос Неля.

— Как ты поживаешь, Нат? — спросил он, почти смеясь. Нель смеялся, как если бы принимал участие в необычайно забавной игре. — Черт возьми, здорово забавная история! Что же ты не отвечаешь, Нат? Разве ты не доволен, что нас не расстреляют?

Натаниэль в ответ слабо кивнул. Голос Неля вдруг стал серьезнее.

— Впрочем, ты прав, это хуже, чем расстрел. Мы приговорены к «руке Стрэнга». Если что-нибудь не случится до завтрашнего утра, мы будем так же мертвы, как если бы они начинили нас добрым десятком пуль. Наша единственная надежда заключается в свободе моих легких. Вот почему я боялся, чтоб они не заметили, как ослабла моя повязка. Мне все время нужно было удерживать ее, чтобы она не свалилась с подбородка. Я почти переломил шею, удерживая ее. Но позже, когда мы будем уверены, что тюремщик и его люди не смогут нас услышать, я буду вознагражден за мое старание. Я тогда начну кричать о помощи. Может быть, какой-нибудь рыбак или охотник…