– Правильно.

– Ну а если представить себе, что вы соберете своих загребских коллег и они предложат вам не входить в кабинет Симовича? Вы откажетесь от портфеля первого заместителя премьера?

– Что это даст?

– Представьте себе, что Берлин получает телеграмму первого заместителя премьер-министра незаконно свергнутого кабинета Цветковича, который просит фюрера ввести в Югославию войска, чтобы восстановить власть, попранную путчистами. С точки зрения права, такого рода обращение оправдано. С точки зрения конституции, тоже. Ведь Тройственный пакт не расторгнут Белградом, следовательно, вы вправе обратиться за помощью к союзнику…

Мачек пожевал губами.

– Основания для такого рода обращения, – продолжал Веезенмайер, – очевидны: в стране поднимают голову большевистские агенты, представляющие интересы третьей державы; улицы Белграда сотрясают демонстрации. Не сегодня-завтра в стране может победить анархия, и тогда ситуация изменится самым кардинальным образом – у вас уже не будет права обращаться к кому бы то ни было.

– Мы не допустим победы анархии.

– Почему?

– Потому что сильны наши люди и слабы их.

– Вы сильны здесь, может быть. Но и они будут набирать силу. Заметьте, демонстранты открыто идут под лозунгами коммунистов.

– Мы контролируем движение, господин Веезенмайер. Мы знаем о коммунистах больше, чем они могут предположить.

– Хорошо. А британцы? Вы не допускаете возможность военного союза с ними?

– Вам известны реальные силы англичан на Балканах?

– Известны. Но военный союз даже с символом силы будет расценен нами как угроза рейху. И прольется кровь. А я не хочу крови. Поэтому я и пришел к вам.

– Где гарантия, что армия не воспротивится вводу германских войск? Вы можете дать такую гарантию?

– А вы?

– Я не могу.

– А если я дам вам такую гарантию?

– Тогда мы сможем вернуться к этому разговору.

– Господин Мачек, я шел к вам как к другу Германии.