Выходя на связь в разных городах мира с разными людьми, Штирлиц каждый раз покрывался холодным медленным потом, оттого что он, как никто другой, знал всю ту сумму случайностей, которые могут привести разведчика к провалу во время встречи со связником. Причем, как правило, опасность могла исходить именно от связника, потому что у того имелись контакты с радистами, а уж как охотится контрразведка за передатчиками, Штирлицу было очень хорошо известно, поскольку несколько месяцев он работал в «группе перехватов».

Штирлиц неторопливо прошелся вдоль шоссе, постоял у края моста, а потом, чувствуя (на часы он мог и не смотреть, в эти мгновенья секунды тащились медленно и четко и пульс надежнее минутной стрелки отсчитывал время), что пора подойти к связнику, обернулся, увидел этого человека, и все тело его начало деревенеть – перед ним был приват-доцент Родыгин, с которым познакомил его Зонненброк в доме генерала Попова. Штирлиц хотел было уйти, но потом решил, что это может показаться странным Родыгину, смотревшему на него широко раскрытыми, остановившимися глазами, и, чуть приподняв шляпу, сказал:

– Не думал, что историки подвержены такому весеннему лиризму…

– Да, да, – ответил Родыгин хриплым, чужим голосом, – грешен, люблю ночную природу.

– Интересно, много незадачливых влюбленных бросается с этого моста? – спросил Штирлиц, машинально повторив слова пароля, не желая даже делать этого, но повинуясь какой-то странной догадке.

– Наверное, много, – ответил Родыгин и, вжав плечи, добавил, пытаясь вымучить улыбку на побелевшем своем лице: – Хотя, скорее всего, они выбирают другое место, здесь слишком илистое дно.

Штирлиц почувствовал ватную слабость во всем теле. Наверное, подобное же чувство испытал Родыгин, потому что тяжело обвалился на раму своего велосипеда. И Штирлиц вдруг рассмеялся, представив их обоих со стороны.

– Что вы? – удивился Родыгин. – Я вам помешал? Простите, господин Штир…

– Когда вам надо возвращаться к своим?

– К кому?

«Господи, он же не верит мне, – сообразил Штирлиц. – Не хватает еще, чтобы ушел… Черт дернул Зонненброка взять меня к Попову!»

– Ну, я свой, свой, Родыгин. Успокойтесь, бога ради. Что мне передали из Центра?

– Какой же вы свой? – по-детски искренне удивился Родыгин. – Вы же немец, господин Штирлиц!

– Ну и что? Энгельс тоже, между прочим, не португалец. Давайте шифровку и назначайте следующую явку.

Родыгин покачал головой.