Вскоре послышался голос Колокольцева:

— Вас ист дас? Где вы там?

— Здесь мы! — крикнул негромко Мусафиров.

— Чего стоите такие поникшие? — подойдя к минерам, спросил Михалюта.

— Бабаян ранен.

— Что с ним?

— Детонатор взорвался в руках.

— Все-таки не обошлось, — покачал недовольно головой Нудьга.

Когда все уже были на льду, Бабаян обратился к Михалюте:

— Меня, наверное, спишут из батальона?

— Не знаю.

— Замолви за меня словечко. Пусть оставят хотя бы ездовым.

— Попробую.

К ним подошел Колокольцев.

— Арончик, я хотел попросить у тебя рекомендацию в комсомол.

Бабаян остановился. «Надо же, я сокрушаюсь, что меня теперь спишут из батальона, а Сергей — с такой просьбой. Значит, есть еще надежда…»

— Дам, Сережа. Вот только рука. Пальцы покалечил, — с сожалением сказал Бабаян.

— Это не беда. Напиши левой, — простодушно посоветовал Колокольцев.

Гнат мысленно похвалил Сергея. Как будет с Ароном дальше, неизвестно. Но то, что боец переживает, казнит себя, видят все. И просьба Сергея очень своевременная. Бабаян сразу почувствовал, что он нужен, что не все еще потеряно.

Пленный обер-лейтенант от холода еле держался на ногах, то и дело пританцовывая в хромовых сапогах, хватался руками за уши — байковые наушники не очень-то помогали.