– Ах! Я вас тоже узнаю! – вскричала девушка. – Это вы вырвали меня из рук служителей барона Ро-дольфа.

– Так это он велел вас похитить? Теперь я понимаю его недостойное поведение со мною и заставлю его раскаяться. Но скажите, каким образом вы очутились здесь, далеко от жилища ваших родителей?

– Я еду в Прагу по важному делу, – просто объяснила Анжела, повинуясь приказанию кармелитки.

Лошадь Эрнеста Кольмара, ускакавшая после падения своего хозяина, прибежала обратно и остановилась возле рыцаря; тот тихо ее погладил и, повернувшись к девушке, сказал, слегка вздрагивая:

– Уедем из этого гибельного места; я провожу вас до Праги, если покровительство побежденного рыцаря чего-нибудь для вас стоит.

Девушка согласно кивнула, оба сели на лошадей и направились к столице Богемии.

– Когда покинули вы альтендорфские земли? – спросил рыцарь.

– Десять дней назад, – ответила Анжела. – Я знаю, что четырех дней обыкновенно хватает, чтобы добраться досюда, но мне пришлось часто останавливаться во избежание опасных встреч и пережидать ночи. Я бы и сегодня утром вас не встретила, если бы не одно приключение. Вчера вечером я остановилась в маленькой гостинице близ дороги, хотела переночевать там. Пока я ужинала, в залу вошел монах. Его обращение с хозяином и хозяйкой показывало, что он хорошо им известен: с ним говорили очень уважительно. Он заявил, что переночует в гостинице и поедет в Прагу на другой день, а потом взглянул на меня. Капюшон его был приподнят, и мы узнали друг друга, потому что виделись в замке Альтендорф. Должна вам сказать, что молодой барон Альтендорф похитил меня несколько дней назад и запер в своем замке, но я убежала.

– Как называл монаха трактирщик? – спросил Кольмар.

– Отец Киприан, – ответила Анжела.

– Отец Киприан! – воскликнул рыцарь. – Мне он известен, я чуть было не сделался жертвою его вероломства… Но, пожалуйста, продолжайте, Анжела.

– Монах, – заговорила опять девушка, – видя мой испуг, постарался меня успокоить. «Не бойтесь ничего, – сказал он, – и мои планы, и моя монашеская обязанность повелевают мне защитить вас. Вы едете в Прагу, завтра я вас провожу». Потом, прочтя в моих глазах непонимание того, как он, в монашеской рясе, появится среди табори-тов, он прибавил с насмешливым видом: «Я вижу ваше удивление, но завтра я так переоденусь, что даже самый близкий друг меня не узнает». Потом он спросил, есть ли у меня друзья в Праге, а когда я ответила отрицательно, предложил представить меня одной благородной даме, известной своим доброжелательством и гостеприимством и имеющей в окрестностях Праги богатый дворец. Он заверил, что меня наверняка примут дружелюбно.