– Покажите мне документ, – с живостью произнес маркиз.

– Он во внутреннем кармане корсажа моего платья, – объяснила баронесса.

Маркиз встал и подошел к стулу, на который баронесса бросила свою одежду. Но напрасно искал он в корсаже: документа там не оказалось.

– Я не вижу никакой бумаги, – заявил он, обернувшись к баронессе с подозрением и испугом.

– Не видите?! – вскричала она, побледнев.

Соскочив с постели, она начала обшаривать платье дрожащими руками.

– Великий Боже! Он потерян! Я погибла! – вскричала она и, сложив руки, упала на колени под тяжестью безумного испуга.

Маркиз тоже окаменел от страха. Они переглядывались с неописуемым ужасом, неподвижные, оледенелые и дрожащие, точно предчувствовали, что близка минута их смерти, и потому не могли вымолвить ни слова.

Но вдруг оцепенение покинуло их, и они, бросившись друг другу на шею, дали волю сетованиям и слезам.

– Я погибла! Погибла! – прошептала несчастная женщина, внезапно вырываясь из объятий любовника и ломая руки. – Но ведь когда я вышла из банкетной залы, бумага была у меня: я помню, что смотрела ее в коридоре.

– Может, там вы ее и обронили, – предположил маркиз, цепляясь за такую надежду.

Он бросился в коридор, но дверь оказалась заперта снаружи.

– Да сжалится Господь над нами! – вскричал маркиз Шомберг.

За это время баронесса, несмотря на волнение, успела одеться. Вдруг отворилась дверь.

Маркиз Шомберг обнажил шпагу, но служители Бронзовой Статуи мигом связали его, сделав беззащитным перед страшным трибуналом, в тайны которого он был посвящен. Одновременно три палача в длинных черных плащах и с капюшонами, надвинутыми па лица, схватили баронессу, тоже связали ее и потащили из комнаты.

В коридоре ждали барон Альтендорф и Киприан.

Старик Губерт стоял рядом, держа в руке лампу. Лицо Киприана выражало холодную решимость; барон был мрачен и угрюм, но смертельно бледный престарелый управитель дрожал всеми членами.

Палачи свели несчастную баронессу по маленькой лестнице и внизу отворили дверь капеллы замка. Губерт, проследовав вперед, открыл другую дверь, за алтарем, и там обнаружилась каменная лестница, ведущая в самую густую темноту.

Несмотря на отчаянное сопротивление и на попытки баронессы вырваться, ее потащили сперва вниз, потом по сводчатым коридорам в круглую комнату. Там баронесса Гамелен получила приказание преклонить колена на камне и примириться с небом. Она машинально повиновалась и, с ужасом устремив глаза на распятие, сложила руки.

Тогда каким-то погребальным голосом заговорил Киприан. Он прочел краткую молитву, прося Бога сжалиться над душой женщины, готовящейся умереть, и три палача снова схватили свою жертву.