Он унес с собой в могилу одну из нераскрытых тайн второй мировой войны…

2

Когда в судьбе человека сильной воли назревают или происходят, казалось бы, неотвратимо катастрофические события, он продолжает хранить в душе уверенность и надежду на благоприятный исход… Это — как искра в угасающем костре, как последняя спичка сапера, поджигающего заряд в тылу врага, как слабый огонек на ветру, из которого может еще разгореться пламя… Отблески надежды, пусть даже призрачные, придают ему новые силы, не позволяют опускать руки, зовут к борьбе, обостряют мысль…

Именно такое ощущение испытывал Дюрер, когда начались провалы. Теперь Дюреру приходилось чаще бывать в Амстердаме, чтобы самому в водовороте событий узнавать о них сразу и принимать немедленные решения. Делать это становилось все труднее. Многие связи с людьми были уже оборваны. Он ждал указаний Центра, а их все не было.

Поезд подходил к его станции. Он уже мог различать крышу своего дома.

Коттедж, в котором жил Дюрер, выходил фасадом к железной дороге. Проходящие поезда замедляли здесь ход. Анри рассеянно глядел из окна вагона на унылый осенний пейзаж.

Моросил холодный дождь со снегом, и капли, сбегавшие по запотевшему стеклу, казались матово-тусклыми.

«А дома уже зима…» — подумал Дюрер. Мысль эта мелькнула и исчезла. Ее заслонила тревога… Грамм не вышел на явку… Вот уже неделю о нем ничего не слышно.

Ведь казалось, все было продумано… Может, он уже уехал, не дав о себе знать. Это вполне вероятно — обо всем договорено. Хотелось думать, что тревога напрасна… И все же она не проходила.

Дюрер снял с полки дорожный саквояж, готовясь к выходу. Пассажиры уже продвигались по коридору, толпились у тамбура. Анри глянул еще раз сквозь пелену дождя и застыл… В правом окне на втором этаже его коттеджа штора была отодвинута… Сигнал опасности!.. Перед отъездом он сам, как обычно, задернул штору. В стороне от дома стоял черный «ситроен», тускло поблескивая влажным бортом… Дюрер хорошо знал эти машины агентов гестапо.

Анри опустил саквояж на скамью и уселся на свое место… Вошли новые пассажиры. Кто-то спросил: свободно ли место. Дюрер поставил саквояж на пол и прикрыл глаза, будто дремлет. Поезд тронулся… Решил проехать дальше, в город, где он работал в лаборатории.

«Что делать? — напряженно сверлила мозг одна и та же мысль. — Что делать?..» И еще: «Там должно проясниться…» «Там» — это в городе, куда он ехал… Должна же быть какая-то ясность! А пока такой ясности не было… «Что делать? Как же это произошло?..»

О нем самом, о его существовании знали очень немногие: Грамм, Амиго, а в последнее время — Кетрин и Викто́р… Но, кроме Амиго и Грамма, никто не знал, где он живет… И фамилию свою он никому не называл, прикрывался именем мифического Майстера. Майстер — главный, а он только помощник… Конечно, больше других знал Стефан, но это не в счет. Знали они друг друга не один год, вместе приехали из Швейцарии, теперь жили под одной крышей, Стефан под видом садовника-сторожа… Что с ним сейчас? Судя по тому, что он успел откинуть штору, Стефана не захватили врасплох. Может быть, об этом знают в городе. Может, что-то он передал… А возможно, все связано с Грином и его Инессой? Но он-то почти ничего не знает, с ним были только случайные встречи. Указания ему передавались все от того же Майстера. Только вот там, в кафе… Возможно, тогда и была допущена ошибка, но тогда другого решения быть не могло…