Через полчаса ходьбы, я стоял у стен психиатрической лечебницы, в которой работал Мэндфилд.

– Добрый день, инспектор.

– Здравствуйте.

– Чем могу вам помочь?

– Вы знаете, я расследую один случай, который произошел у вас в лечебнице.

– Так…

– Смерть некоего Артура Мэндфилда.

– А-а-а, да. Помню его. После кончины его отец покончил с собой.

– Ваше мнение, мог ли он расшибить себе голову или ему кто-нибудь помог?

– Хм. Знаете, в помощи не было никакого смысла. Артур был совсем плох. Вполне возможно, что у него был приступ, и он начал колотить головой об стену.

– По идее, дежурный врач или санитары должны были предотвратить это?

– Должны были, инспектор. Но в ту ночь они были заняты одним буйным, которого определили к нам по суду. Именно в этот момент Мэндфилд и нанес себе увечья.

– А кто был тогда дежурным врачом?

– М-м-м, это был Дарфот, Томас Дарфот.

– Я вас понял.

– Как вы считаете, кто-то из персонала мог его убить?

– Ха. Инспектор, я всего лишь ставлю диагноз и лечу. Не стоит обращаться за помощью специалиста другого профиля, это уже вы должны сказать могли или. Скажу одно на моем веку такого не преключалось.

– Тогда, ответьте мне… Мог ли Том быть больным?

– Все мы в какой-то степени сумасшедшие, инспектор. Дело лишь в процентном соотношении безумия и здравого смысла. Я не думаю, что у Тома безумие было преобладающим.