Сын женщины из рода О’Брайенсов и нормандского рыцаря-ренегата, Жоффрея Бастарда, в чьих венах, как говорили, текла кровь Вильгельма Завоевателя, Кормак не знал ни часа мирной жизни за свою тридцатилетнюю яростную жизнь. Он родился в землях, раздираемых распрями и пропитанных кровью. Рос он в атмосфере ненависти и дикости. Древняя культура Эрина уже давно рассыпалась перед повторным натиском норманнов и датчан. Затравленный со всех сторон жестокими врагами, народ кельтов, отступил под жестоким натиском непрекращающихся схваток. Беспощадная борьба за выживание превратила гаэлов в таких же дикарей, как язычники, которые то и дело нападали на них. Теперь же, во времена Кормака, война красной волной прокатилась по островам, где один клан боролся с другим, авантюристы-норманны рвали глотки друг другу, отбивая атаки ирландцев. А с севера из Норвегии и Оркни накатывались викинги-язычники, опустошая все и вся… Смутное осознание всего этого промелькнуло в голове сэра Руперта, пока он стоял и смотрел на своего друга.

— Мы слышали, тебя убили в морском сражении у берегов Сицилии, — повторил он.

Кормак только пожал плечами.

— Многие тогда погибли, это правда, и меня сразил камень из баллисты. Но известие о моей смерти — всего лишь слухи. Но ты видишь меня, живее всех живых.

— Присаживайся, мой старый друг, — сэр Руперт выдвинул вперед одну из грубых скамеек, которые составляли часть мебели в таверне. — Что там происходит на Западе?

Кормак взял винный кубок, который подал ему темнокожий слуга, и сделал большой глоток.

— Ничего особо важного, — наконец заговорил он. — Во Франции король считает свои деньги и стравливает придворных. Ричард… если он жив, томится в тюрьме где-то в Германии. Так говорят. В Англии… как говорят, Джон угнетает народ и воюет с баронами. И в Ирландии — ад! — он холодно и невесело усмехнулся. — Что я должен сказать, там та же самая старая сказка? Гаэлы и иностранцы режут друг друга, но совместно выступают против короля. Джон де Курси, когда Гуго де Ласи вытеснил его с поста губернатора, бушует, как сумасшедший, жжет деревни и грабит, а Донал О’Брайенс скрывается на Западе, уничтожая, что осталось. Однако, черт побери, я думал, что в этой земле много лучше.

— Однако в этих землях царит мир, — в тон ему пробормотал сэр Руперт.

— Конечно… Тут царил мир, пока шакал Саладин собирал свои силы, — проворчал Кормак. — Думаешь, что он будет сидеть спокойно, оставив Акру, Антиох и Триполи в руках христиан? Но он ждал, готовясь захватить остатки Утремера.

Сэр Руперт покачал головой, и глаза его затянуло поволокой.