По их разрешению в четкости и прорисовки было ясно, что каждый из них имел разную степень оснащения. – Сколько трехмерного времени, и вселенской энергии через каждого создателя было потрачено на мир, таким он и был. У Вадима мир пестрил и разрастался с огромной скоростью, – это была отдельная вселенная. Самостоятельная и живая сущность. По ней можно было спокойно создавать новое вселенское знание. Причем этот мир был уже полностью автономным. Ему не требовался взгляд создателя, чтобы в нем начиналось движение. Ювелир мог спокойно создавать другой мир, что он, собственно, и делал, не отвлекаясь на этот, лишь изредка посещать его просторы для ласковых воспоминаний, – проживаний структуры создания. Мир Марии имел общую основу, и задатки становления. Он не мог еще сам по себе жить и расширяться. Он словно сырая компьютерная программа, которая имела движение лишь тогда, когда создатель, или игрок имел в нее прямое видение. Мир Марии не мог сам собирать свою четкость восприятия, он иногда расползался, как неуправляемая жижа, а иногда внезапно выдавал неведомую и неподконтрольную натуру. Но этот мир имел большее вдохновение, чем мир Вадима. Так как он ждал каждый взгляд и мысль Марии. Он засыпал без нее, но просыпался и старался яростно существовать, когда она вдыхала в него свое внимание. Мир Петра имел ляпы творчества. Вдохновение и созидание в чистом виде. По нему нельзя было прочитать что-то разумное, нельзя было понять задумку. Но именно он и являлся самым лакомым кусочком бытия. Это была искра надежды и намерения. Именно этот зародыш пылал огнем вечности. А все потому, что он ближе всего был к основе известной вселенной, к источнику – вечности, он больше всего походил на ничто, – сладостное безмолвие!

Видение исчезло. Вокруг и внутри образовалась пустота. Не было осознания чего-либо, просто белый свет, и все. Появились черные вертикальные полоски, как рябь на экране. Только в негативном восприятии. – Наоборот. Полосы были живыми, и постоянно двигались. Горизонтально они имели маленькую амплитуду движения, вертикально же они вращались нескончаемо и неуловимо. Вновь провал, и все вокруг белое. Свет заискрил своим давлением. Затем на этом фоне появились темные пятна. Они были похожи на блуждающие сами по себе тени. Они как бы отдалялись, затем вновь приближались. Захватывая, обволакивая собой. Мария поняла, что она оторвалась от общего сновидения, и попала в личное осознание чего-то. Ее немного ужасал тот факт, что она теряет свое внутреннее безмолвие. И из наблюдателя превращается в персонаж для действий. Причем ее роль второстепенная и очень шаткая. А тени, блуждающие рядом, и старающиеся напасть, имеют главную роль в этом спектакле познания.