– А где ваш наследник, Леонид Петрович, у вас ведь сын, я не ошибаюсь?

– Сын, сын, – подтвердил профессор. – Только он приболел.

– А что с ним?

– Да врачи сами толком понять не могут. Говорят, упадок сил.

– С чего бы это? – удивился Курчатов и скомандовал: – Пойдемте-ка навестим молодого человека.

Когда взрослые вошли в его комнату, Гелька полулежал на высоких подушках и учился свистеть. Научиться гонять голубей – а свистеть при этом просто необходимо – было его давней мечтой. Пока получалось плохо. Засовывая в рот то по одному, а то и по два пальца каждой руки, он лишь извлекал жалкое шипение. Но именно в тот момент, когда вошли отец и какой-то дядька со смешной бородой мочалкой, наконец из его рта вырвался долгожданный залихватский свист. Отец нахмурился, но дядька рассмеялся и сказал с явным одобрением:

–Достойное занятие, я так не сумею. А ну-ка повтори!

Потом присел на краешек дивана, где лежал мальчик, и спросил:

– Стало быть, тебя назвали Гелий. А в честь чего, знаешь?

– Знаю, знаю, – неохотно ответил больной.

Историю своего имени, которое ему доставляло в общении со сверстниками немало неприятных моментов, была ему хорошо известна. И монотонно пробормотал давно заученное: «химический элемент атомной группы номер два, температура кипения самая низкая из всех известных на Земле веществ».

Ответ привел Курчатова в неописуемый восторг.

– Феноменально! Не зря мы пили сейчас за нашу смену, вот она, смена эта, перед нами! – и спросил строго:– Так что же с вами случилось, молодой человек, что у вас болит?

И Гелька, неожиданно для себя, сказал этому человеку с необыкновенно проницательным взглядом то, чего не говорил ни родителям, ни врачам:

– Ничего не болит. Просто вставать неохота.

– Ну, это понятно. Чего ж тебе вставать, если у тебя, в соответствии с именем, самая низкая температура кипения. Вот тебе кипеть и неохота. Но надо, просто необходимо нам в этой жизни кипеть. Всем надо кипеть, и мне, и тебе, и вот отцу твоему. Иначе жизнь остановится. А этого допустить никак невозможно. Ты понимаешь, о чем я говорю? – и ласково погладил мальчика по голове.

Вряд ли восьмилетний мальчишка понял в тот день глубинный смысл слов великого академика Курчатова. Но слова эти и даже интонацию, с какой они были сказаны, запомнил накрепко. И спустя годы вспоминал их не раз.

А Игорь Васильевич, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, сказал: «Я, конечно, не врач, но смею полагать, что у мальчишки вашего интереса к жизни никакого нет. Его бы в спорт отдать, все бы хвори отступили. А так – прекрасный парень. И память какая – ну просто вундеркинд…