Свейн увидел меня, но не показал виду, что узнал. Он молча взглянул на людей, перегородивших улицу, и, казалось, счел их не стоящими внимания. Его знамя с белой лошадью держал второй всадник, с таким же обветренным, как у господина, лицом, обожженным солнцем и снегом.

– Харальд! – Одда Младший выехал вперед, оставив двух датчан позади.

Одда, как всегда, был принаряжен: в сверкающей кольчуге, черный плащ покрывал гриву лошади. Он улыбнулся так, будто обрадовался встрече.

– Ты собрал фирд. Почему ты это сделал?

– Потому что так приказал король, – ответил Харальд.

Одда все еще улыбался. Он посмотрел на меня и, казалось, вообще меня не заметил. Потом взглянул на двери дома, откуда как раз появился Стеапа. Богатырь только что поговорил с Оддой Старшим, а теперь удивленно уставился на его сына.

– Стеапа! – сказал олдермен. – Верный Стеапа! Как я рад тебя видеть!

– Я тоже рад, господин.

– Мой верный Стеапа! – Одда явно был доволен, что к нему вернулся прежний телохранитель. – Поди сюда! – приказал он, и Стеапа протопал мимо нас, чтобы опуститься на колени в грязь перед лошадью Одды и благоговейно поцеловать сапог хозяина.

– Встань, – велел Одда. – Встань. Когда ты со мной, Стеапа, то, спрашивается, кого нам бояться?

– Нам некого бояться, господин.

– Вот именно, некого, – повторил Одда и улыбнулся Харальду. – Так ты сказал, что король велел тебе собрать фирд? А что, в Уэссексе есть король?

– Да, есть, – твердо ответил шериф.

– Король, который прячется на болотах! – произнес олдермен достаточно громко, чтобы его услышали все люди Харальда. – Он, может быть, король лягушек? Или властитель угрей? Что же это за король?

Я ответил за Харальда, заговорив по-датски:

– Король, который приказал мне сжечь корабли Свейна. Что я и выполнил. Я сжег их все, кроме одного, который оставил себе. И этот корабль до сих пор у меня.

Свейн снял свой кабаний шлем и посмотрел на меня. В его взгляде все еще не было узнавания, он походил на взгляд того огромного змея, что грызет древо жизни Иггдрасиль, желая, чтобы настал конец времен.

– Я сжег «Белую лошадь», – сказал я Свейну, – развел костер и славно погрелся у огня.

Вместо ответа Свейн сплюнул.

– А вот этот человек рядом с тобой, – теперь я обратился к Одде по-английски, – сжег церковь в Синуите и убил монахов. Тебе прекрасно известно, что этот нечестивец проклят Небесами, адом и людьми на этой земле, и все же ты взял его в союзники?!