В ответ в наших рядах тоже раздались оскорбительные выкрики в адрес датчан.

Свейн повернулся, очевидно озадаченный тем, что мы бросаем ему вызов. Его люди двинулись вперед, но остановились, и я с удивлением понял, что они так же боятся нас, как и мы их. Я всегда с благоговением относился к датчанам, считая их величайшими воинами в мире. Альфред как-то однажды, в момент мрачного расположения духа, сказал, что нужно четыре сакса, чтобы победить одного датчанина. Это правда, но правда лишь отчасти, во всяком случае, в тот памятный день в людях Свейна не чувствовалось одержимости. Заметив, что они мрачны и наступают неохотно, я предположил, что Гутрум и Свейн поссорились. А может, это холодный влажный ветер охладил их боевой пыл.

– Мы победим в этой битве! – выкрикнул я – и сам себе удивился.

Окружающие с интересом посмотрели на меня, гадая, уж не ниспослали ли мне видение языческие боги.

– Мы победим! – Я едва сознавал, что именно говорю. Меньше всего я сейчас собирался произносить речь, но все-таки говорил. – Датчане нас боятся! – крикнул я. – Они боятся! Большинство из них прячутся в крепости, потому что не осмеливаются встретиться с клинками саксов! А эти люди, – показал я Осиным Жалом на ряды Свейна, – знают, что им суждено умереть! И они умрут!

Я сделал несколько шагов вперед и раскинул руки, чтобы привлечь внимание датчан, держа в левой руке щит, а в правой – Осиное Жало.

– Вы умрете! – закричал я как можно громче сперва по-датски, а потом по-английски. – Вы умрете!

И все люди Альфреда подхватили этот крик:

– Вы умрете! Вы умрете!

И тогда случилось нечто странное. Беокка и Пирлиг впоследствии заявили, что это Святой Дух снизошел на нашу армию, и не исключено, что так оно и было, а может, мы просто внезапно поверили в себя. Мы поверили, что можем победить, и, крикнув датчанам несколько раз: «Вы умрете!», двинулись вперед, шаг за шагом, колотя мечами по щитам и громко выкрикивая, что врагу суждено умереть.

Я шел впереди, вовсю издеваясь над противником, вопя, пританцовывая на ходу, и Альфред крикнул, чтобы я вернулся в ряды. Позже, когда все было кончено, Беокка сказал, что король все время меня звал, но я кричал и приплясывал на траве, где лежали трупы, впереди остальных, и не слышал его.

И люди Альфреда следовали за мной, и король не призывал их вернуться, хотя и не отдавал приказа идти вперед.

– Вы ублюдки! – вопил я. – Вы дерьмо! Вы сражаетесь, как трусливые бабы!

Не помню, какие еще оскорбления я выкрикивал в тот день, знаю только, что кричал и шел вперед – один, приглашая хоть кого-нибудь из противников сразиться со мной в поединке.