Альфред нахмурился, когда я присоединился к нему. Его сопровождали Осрик, Харальд, отец Беокка и епископ Алевольд. Никто из них не говорил по-датски, зато один из датчан знал английский язык. Все трое датчан были мне незнакомы, но Беокка сказал, что имя их главного – Хротгар Эрикссон, а я знал, что так зовут одного из военачальников Гутрума.

– Они напали на женщин, – сказал я Альфреду.

Король молча уставился на меня. Может, он не понял, о чем я говорю.

– Датчане напали на наших женщин! – повторил я.

– Он скулит, что на их женщин напали, – перевел датский толмач своим товарищам.

– Если я скулю, – в ярости повернулся я к нему, – то ты сейчас будешь вопить! – Я говорил по-датски: – Я вырву твои внутренности через задницу, обмотаю вокруг твоей грязной шеи и скормлю твои глаза гончим. А теперь, если хочешь переводить, ты, ничтожный ублюдок, переводи правильно или возвращайся на свою блевотину!

Толмач заморгал, но ничего не ответил. Хротгар, смотревшийся великолепно в кольчуге и серебряном шлеме, слегка улыбнулся.

– Скажи своему королю, – проговорил он, – что мы можем согласиться отойти к Сиппанхамму, но нам нужны заложники.

Я повернулся к Альфреду:

– Сколько людей осталось у Гутрума?

Король все еще был недоволен тем, что я к нему присоединился, но отнесся к моему вопросу серьезно.

– Достаточно, – ответил он.

– Достаточно, чтобы удержать Сиппанхамм и еще полдюжины городов. Мы разобьем их здесь и…

– Попробуй, – сказал Хротгар, когда ему перевели мои слова.

Я снова повернулся к нему:

– Я убил Уббу и уложил Свейна, а в следующий раз перережу глотку Гутруму и отправлю этого ублюдка к его шлюхе-матери. Мы попытаемся…

– Утред! – Альфред не знал датского, но по тону догадался, что именно я сказал, и попытался меня успокоить.

– Работа должна быть закончена, мой господин, – заявил я.

Во мне говорили гнев и ярость, причем не только на датчан, но и на Альфреда, который снова предлагал врагам соглашение. Он делал это слишком часто. Он мог победить их в битве – и тут же заключить мир, потому что верил, что датчане станут добрыми христианами и будут жить с нами в братском согласии. Такова была его мечта: жить в христианской Британии, полной набожности, но в тот день оказался прав я, а не Альфред. Гутрум не был разбит, у него все еще оставалось больше людей, чем у нас, и его следовало уничтожить.

– Скажи им, – велел Альфред, – что они могут сдаться. Скажи, что они могут сложить оружие и выйти из крепости.