– Я должен перевязать рану, – сказал я.

– Утред, – только и выговорил он, как будто не мог поверить, что это я.

– Я искал тебя, потому что не хотел с тобой сражаться, – сказал я.

Он вздрогнул, стряхнув разбитые остатки щита с раненой руки. Я видел, как епископ Алевольд в запачканной сутане бежит через двор, жестикулируя и крича, что Бог передал язычников в наши руки.

– Я говорил Гутруму, что надо выйти из крепости и сражаться снаружи, – пояснил Рагнар. – Тогда бы мы всех вас перебили.

– Перебили бы, – согласился я.

Оставшись в форту, Гутрум позволил уничтожать датскую армию отряд за отрядом, но все равно было чудом, что тот день окончился нашей победой.

– У тебя кровь течет, – сказал Рагнар.

Я получил удар копьем сзади, он пришелся в ногу выше колена. Шрам остался у меня и по сей день.

Пирлиг отрезал кусок ткани от одежды убитого воина и перевязал им руку Рагнара. Он хотел также перевязать и мне бедро, но кровь уже текла меньше, и я ухитрился встать. Я не почувствовал боли, когда меня ранили в бою, но теперь рана вдруг вспыхнула огнем.

Я прикоснулся к молоту Тора. Мы победили.

– Они убили женщин, – сказал я Рагнару.

Тот ничего не ответил. Он просто стоял рядом, и, поскольку бедро мое пылало и на меня внезапно накатила слабость, я обхватил его за плечи.

– Исеулт, так ее звали, – продолжал я. – И мой сын тоже мертв.

Я был рад, что идет дождь, иначе на моем лице были бы видны слезы.

– Где Брида? – спросил я.

– Я отослал ее вниз с холма, – ответил Рагнар.

Мы вместе захромали к северной части форта.

– А сам остался?

– Кто-то должен был остаться, – жестко сказал он.