И припал к его широкой груди. И, обретя верного и сильного слугу, преобразился. Его лицо искривилось гневом, а кулаки сжались. Он сделал повелительный знак Панфере следовать за ним и твёрдой поступью крепкого человека зашагал по лестнице вверх и, не запыхавшись, поднялся на высокий берег. Тиберий обернулся и бросил яростный взгляд на корабли Сеяна.

– Вот человек, обласканный и поднятый до вершины власти, направляется в Рим, чтобы объявить себя Цезарем, а меня сделать узником этого острова.

– Цезарь, прикажи, и я убью его.

– Нет. Он хитёр. Ты до него, Панфера, так просто не доберёшься.

Принцепс, в задумчивости опустив голову, медленно пошёл по мощёной дороге в сторону виллы Ио, крыша которой была видна за деревьями густой рощи. По обе стороны прямой дороги в маленьких портиках, в открытых беседках на ложах и просто на траве совокуплялись в замысловатых позах юноши и девушки. Но Тиберий, погружённый в свои мысли, не обращал на них внимания, говоря:

– Видят боги, я не способен управлять государством. И не знаю: для какой цели жил. И нужна ли мне жизнь? И почему боги не дают мне смерть? И что я ещё должен сделать в этом мире?

Но едва он вспомнил о Сеяне, как его тело наполнилось энергией, а движения стали точными и быстрыми. Тиберий уже с удовольствием поглядывал на пары спинтриев, останавливался перед ними и с улыбкой сжимал руками девичьи ноги, живот, бёдра, одобрительно похлопывал юношей, которые совокуплялись, стоя на голове или на руках, показывая принцепсу новые позы.

Наконец, Тиберий оторвался от созерцания спинтриев и погрозил пальцем Панфере.

– Только не вздумай рассказать в Риме о том, что ты сейчас увидел. – И он двинулся дальше, бормоча: – Не знаю, как эти блудники появились у меня на острове.

Дойдя до виллы, он спустился в подземелье. Стражники зажгли факелы, распахнули перед ним и Панферой тяжёлые двери. Панфера ощутил страшное зловоние, идущее снизу из темноты, и услышал стоны, вскрики, жалобные просьбы. Тиберий всё боле и более оживлялся, указывал страже – какие клетки с узниками осветить, подбегал к ним и, смеясь, говорил:

– Ты ещё живой? Вот и хорошо. Живи дальше. Я буду за тебя молить богов. – Он с удовольствием похлопал рукой по металлической решётке. – Эй, Гортензий, какие сны видел?

Гортензий сидел в зловонной жиже. Он был сдавлен решётками со всех сторон так, что у него не было возможности распрямиться. Гортензий Флакк тяжело дыша, прохрипел:

– Тиберий, прикажи убить меня.

– Нет, дружок, я тебя ещё не простил.

Тиберий жадно вдыхал запах своей тюрьмы. И с сожалением покинул её, опираясь на руку Панферы.