Что же касается Турции, то из выступления тех же представителей правительства Соединенных Штатов в конгрессе следует, что все ассигнования для Турции предназначаются фактически только для военных нужд.

…Греция, как союзная страна, сильно пострадавшая от войны и вражеской оккупации, имеет право на получение помощи извне. Однако можно ли сказать то же самое относительно Турции? В борьбе с сильным и жестоким врагом демократических стран, против немецко-фашистских полчищ, Турции не было в демократическом лагере. Можно ли игнорировать эти факты при обсуждении в Совете Безопасности вопроса о действиях Соединенных Штатов в отношении Турции?

Действительная материальная помощь, в которой нуждается греческий народ, может и должна быть ему оказана, но эта помощь должна быть именно помощью, а не прикрытием целей, не имеющих с помощью ничего общего, эта помощь должна быть оказана через Организацию Объединенных Наций, что устранит возможность какого бы то ни было иностранного влияния на эту страну.

— А не попробовать ли обсудить эту проблему напрямую — с американскими военными? Они-то должны понимать, что, создавая военные базы в ста километрах от Сочи, они не могут не вызвать ответной реакции Москвы? — спросил Жолио-Кюри. — Я начал военную службу еще в двадцатых годах, капитан французской армии, чем весьма горд… Военные люди обладают определенным прагматизмом мышления, да и потом войну знают не по книжкам…

— Такого рода контакт, даже если вы и считаете его целесообразным, — ответил Громыко, — противоречил бы моему статусу, он определен достаточно жестко — Организация Объединенных Наций…

Жолио-Кюри улыбнулся своей чарующей улыбкой:

— А знаете, я ведь не просто капитан артиллерии! Я был связан с военной разведкой Франции! Мы нанесли такой удар бошам, который в чем-то определил исход войны! Нет, правда!

Громыко отметил, что Жолио-Кюри снова сомневается, верят ли ему; воистину гений и дитя в одном лице.

— Я ничего об этом не слыхал, — заметил Громыко. — Наверное, государственная тайна?

— Какая «тайна»?! Парижские газетчики уже написали об этом, все переврали, а ведь дело было совершенно поразительным! Хотите, расскажу?

— Конечно. Еще чаю?

— Потом, — Жолио-Кюри был уже весь в прошлом, совсем, кстати, недавнем. — Вы же прекрасно знаете, что существовали разные мнения об атомной реакции, но то, что без тяжелой воды не обойтись, было ясно всем… А накануне войны ее производил только один завод в мире, в Норвегии, кажется, «Норск хайдро»… Пара сотен килограммов тяжелой воды — все, чем обладало человечество в Западной Европе, когда нацисты захватили Норвегию… Мы с Львом Коварским, это мой близкий друг, — пояснил Жолио Кюри (добавив щедрое: он гений), — обратились в министерство обороны: тяжелая вода не должна попасть бошам, ее необходимо вывезти из оккупированной Норвегии, тогда мы можем продолжить наши работы по созданию своего ядерного реактора… Знаете, военные нас поняли! Видимо, наши военные особые люди, ведь именно они выдвинули из своей среды де Голля, с ним можно соглашаться или нет, но ясно, что это настоящая звезда на политическом небосклоне мира… Словом, в это дело вошел лейтенант нашей разведки Жак Аллье, совершенно поразительный человек, других таких я не встречал! Он совмещал в себе талант исследователя, озорство и бесшабашность шалуна и чистоту и трепетность влюбленного юноши! Представляете, что это за гремучая смесь! Да к тому же шумен, смешлив, пьющ, не оставляет без внимания ни одной привлекательной женщины — хрестоматийная иллюстрация несерьезности… Словом, расспросив всех моих коллег о том, что его интересовало, он вылетел в Стокгольм, а оттуда перебрался в Осло… Учтите: в Осло, оккупированное нацистами! С которыми мы находимся в состоянии войны! И было это — страшно вспомнить — за три месяца до падения Парижа; какой прекрасный роман написал Эренбург об этой трагедии, — лицо Жолио-Кюри сделалось мягким, улыбчивым, вокруг глаз собрались мелкие морщинки («Так бывает у всех, — отметил Громыко, — кто часто смеется, плохие люди смеются редко»). — Он всегда просил меня, когда приезжал в гости, играть ему Равеля и Прокофьева… Я это делал с радостью, он прекрасный ценитель, хотя страшно резок, бритва, а не человек… Так вот, лейтенант Аллье придумал совершенно феноменальный план… Он пошел не по пути авантюр и трюков, а стал действовать как преуспевающий коммерсант и заключил с этим самым заводом вполне официальный контракт на приобретение тяжелой воды… Причем с помощью норвежских юристов-патриотов он засадил в договор пункт, что товар передается не частному лицу, а французскому правительству! Можете себе представить?!