Изабелла развернула письмо и начала жадно пробегать глазами строку за строкой. Послание Колумба, как обычно, было подробным и длинным, и, чтобы его прочесть, понадобилось немало времени. Пока она читала, никто не шевельнулся; все глаза были устремлены на лицо королевы. Сначала оно вспыхнуло от удовольствия, затем на нем отразились недоверие, изумление, радость и, наконец, молитвенный экстаз. Когда письмо было дочитано, Изабелла возвела глаза к небу, воздела руки и воскликнула:

— Не нам, а тебе, о господи, принадлежит вся слава этого чудесного открытия, все плоды великого свидетельства твоего милосердия и всемогущества!

Изабелла упала в кресло и залилась слезами. При этих словах своей царственной супруги с уст Фердинанда сорвалось негромкое восклицание. Он осторожно взял письмо из ее ослабевшей руки и принялся читать его медленно и с большим вниманием. Мало кто наблюдал хладнокровного короля Арагонского в таком волнении, как в эти минуты! Удивление на его суровом лице скоро сменилось нетерпением, пожалуй, далее выражением алчности, а когда он кончил читать, оно озарилось огнем ликования и торжества.

— Добрый Луис де Сантанхель, и вы, мой честный Алонсо де Кинтанилья! — воскликнул он. — Для вас это приятные вести. И даже вы, святой отец, им обрадуетесь, ибо они сулят церкви славные приобретения. Хотя вы не благоволили к генуэзцу, Колумб превзошел все наши ожидания! Он действительно открыл Индию, увеличил наши владения и расширил нашу власть до необозримых пределов!

Такая вспышка радости никак не вязалась с обычным обликом дона Фердинанда, и он сам это сознавал. Поэтому, чтобы не привлекать к себе внимания, он подошел к Изабелле, взял ее под руку и повел в свой кабинет. Выходя из комнаты, король жестом пригласил трех сановников последовать за ними для совета.

После их ухода в комнате остались, не считая Санчо, только инфанты, маркиза де Мойя и Мерседес; впрочем, королевские дочери почти сразу же удалились в свои покои. Бравый моряк по-прежнему стоял на коленях, вернее, сидел на пятках, и был настолько поглощен размышлениями о своей судьбе и своих богатствах, что почти не замечал происходящего.

— Ты можешь встать, друг мой, — обратилась к нему донья Беатриса. — Их высочества уже удалились.

Услышав это, Санчо с охотой изменил свою смиренную позу, тщательно отряхнул пыль с колен и огляделся вокруг с таким видом, словно осматривал горизонт на море.

— Судя по твоим речам и по тому, что Колумб доверил тебе свое послание, ты из его экипажа, не так ли, друг мой? — спросила маркиза.