Берлин производил сильное впечатление. Не знаю почему, но Бранденбургские ворота ассоциировались у меня с силой Германии, а Берлинский кафедральный собор с ее духом. В Петербурге различных дворцов не меньше, мостов больше, но здесь чувствовалась экономическая мощь, знаменитая прусская выправка и богатство. Петербург в этом отношении казался и беднее, и грязнее.

Следующие недели были заполнены официальными приемами, дипломатическими встречами, завтраками и ужинами с различными немецкими аристократами и поездками по городу с целью ознакомления с памятниками и музеями. Цесаревич и на охоту успел выбраться, поселившись в одном из удивительных немецких замков.

В целом, Свита просто следовала за наследником, выполняя свои непосредственные обязанности. Я вживую видел Вильгельма, членов его семьи и самого Бисмарка, железного канцлера. Впервые попав на столь высокий уровень, я стал свидетелем тех сторон жизни сильных мира сего, о которых раньше либо читал, либо только догадывался.

В один из дней, улучшив момент, я «дотянулся» до Бисмарка внушив ему толику симпатии по отношению к Николаю в частности, и России в целом. Давно я не пользовался этой способностью! Очень давно! И сейчас как раз выпал подходящий случай. Гогенцоллерны и их министры встречали Романова достаточно тепло, но я все же подсчитал, что стоит немного подстраховаться и углубить, так сказать, связи. А то с этими политиками сложно — сегодня они тебя улыбаются и называют другом, а завтра предают в угоду своих интересов.

Непосредственно со мной в Берлине произошло еще два запоминающихся события. Первое заключалось в том, что в свите кронпринца Фридриха имелся некий полковник Карл Дитер, опытный и достаточно известный шахматист. И в один прекрасный день кронпринц и цесаревич решили устроить турнир, посмотрев, чей шахматист лучше.

Играли мы в Новом дворце в Потсдаме, который Фридрих использовал со своей семьей в качестве одного из мест проживания. Разместились в Мраморном зале, просторном и невероятно богато обставленном.

Для нас поставили шахматный столик, а Николай и Фридрих устроились у окна, попивая коньяк. Кронпринц по обыкновению курил, шумно шутил и сам же первым смеялся, а по лицу цесаревича скользила легкая улыбка.

Нас с Карлом окружали зрители, общей численностью более тридцати человек. Я впервые играл при таком внимании и поначалу чувствовал себя не совсем уверено. Первую партию выиграл Дитер, но я сумел взять реванш во второй. Зрители стояли и обменивались мнениями, обсуждая каждый ход.

— Отвратительно получится, если немец проиграет, — негромко заметил Николай Романов, когда мы взяли небольшую паузу перед решающим поединком, и он отозвал меня в сторону. — Обидятся ведь! Так что постарайся свести дело к ничьей.