Тан пришел последним и встал позади всех со шлемом в руке, всем своим видом выражая уважение и печаль. Но взгляд покоился не на смертном одре фараона, а на царице Лостре. Та старалась не смотреть в его сторону, но я понимал, что она каждой частицей своего тела чувствует присутствие Тана.

Царица покрыла голову шитым полотняным платком, но выше пояса до этого платка на ней ничего не было. С тех пор как она перестала кормить царевича, груди потеряли тяжелый груз молока. Лостра стала стройной, как девственница, а рождение ребенка не исчертило низ живота серебряными линиями. Кожа оставалась гладкой и безупречной, как будто ее только что смазали благовонным маслом.

Я накрывал горячее тело фараона мокрыми простынями, стараясь сбить лихорадку. Но жар испарял влагу, и мне приходилось часто менять их. Фараон беспокойно ворочался и вскрикивал в бреду, преследуемый ужасами и чудовищами потустороннего мира, ожидавшими его появления.

Время от времени он читал вслух отрывки из Книги мертвых. С самого детства жрецы заставили его выучить книгу, которая содержала и ключ, и карту пути по подземному миру к полям западного рая:

Постепенно голос и движения фараона слабели, и вскоре после полудня он в последний раз судорожно вздохнул и замер. Я наклонился над ним и пощупал его шею в поисках биения жизни, но ничего не почувствовал. Кожа холодела под моими пальцами.

– Фараон умер, – тихо сказал я и закрыл его глаза. – Да живет он вечно!

Все присутствующие испустили горестный вопль, и плач моей госпожи вел за собой жалобные крики царских жен. От этих звуков мороз пробежал у меня по коже. Я поспешил покинуть каюту. Тан вышел за мной и схватил меня за руку.

– Сделал ли ты все, что было в твоих силах, чтобы спасти его? – грубо спросил он. – Или это твоя очередная хитрость?

Я понимал, что за недобрым обращением скрывались чувство вины и страх, поэтому ответил мягко:

– Его убила стрела гиксоса. Я сделал все возможное, чтобы спасти его. Такова судьба, предсказанная лабиринтами Амона-Ра, и никто из нас не виноват в этом.

Он вздохнул и крепко обнял меня за плечи:

– Я не предвидел такого. Я думал только о своей любви к царице и нашему сыну. Мне следовало бы радоваться, что она свободна, но я не могу. Слишком многое потеряно, слишком многое погибло. Все мы зерна под гремящими жерновами лабиринтов.

– Счастье еще ждет нас впереди, – заверил я, хотя ничем не мог подтвердить свои слова. – У моей госпожи остается священный долг. А поскольку это ее долг, он становится твоим и моим. – Я напомнил ему о клятве, данной Лострой царю. Она поклялась сохранить земное тело царя и похоронить его подобающим образом, чтобы Ка фараона отправилось в поля рая.