Патер Фульвио поднес к лицу левую руку и осторожно снял с безымянного пальца большой перстень с агатовой печаткой. Рисунок на печатке изображал саламандру. Обратив перстень к свету, патер Фульвио отвинтил темно-красный камень печатки. Под ним в золотом гнезде лежали две ничтожные белые крупинки. Отец Бенедикт принял перстень, весьма осторожно завернул агатовую печатку и надел дар отца Фульвио на палец.

Прикоснувшись губами к мокрому лбу капеллана, ночной гость сделал знак своему служке готовиться к дальнейшему пути в Марсель. Луиджи Гринелли услужливо распахнул перед патером входную дверь.

5

5

Горячий июньский ветер вихрил пылевые смерчи на улицах Марселя. Занавески на окнах гостиницы «Три лебедя» трепетали от потоков сухого жара, подымавшегося с накаленных зноем камней набережной. Доктор Буотти, сбросивший в номере свой легкий плащ и влажную от пота шляпу, сидел за столом против патера Фульвио ди Граччиолани. Патер выглядел несколько менее надменным и насупленным, чем обычно.

– Я очень рад слышать, – вкрадчиво проговорил он, – что и вы, синьор Буотти, глубоко полюбили моего духовного сына и близко принимаете к сердцу его дела. Но что же побудило вас прибыть сюда и разыскать меня в Марселе?

– Святой отец, – отвечал расстроенный доктор, – неудача в Сорренто заставила меня поспешить в Марсель в надежде получить ваш совет, как подготовить графа к печальным известиям, и, может быть, помочь вам в здешних розысках.

– Да, известия действительно тягостные. Оказывается, Анжелика Ченни благословила земное… И скончалась она недавно, говорите вы?

– Представьте себе, всего за несколько дней до моего прибытия в Сорренто. Быть может, если бы не мое слабодушие, побудившее меня избрать вместо сухопутного более приятный морской путь, я застал бы ее еще в живых!

– Все в руке божьей, синьор Буотти… Что же явилось причиной ее смерти?

– Она была больна и не вставала с постели несколько дней. Ее соседка рассказывала мне, что тамошний священник, добрый отец Бенедикт Морсини, трогательно поддерживал душевные и телесные силы больной. Он сам послал за лекарством, прописанным ей врачом из Сорренто, и соседка Анжелики с вечера напоила больную этим снадобьем. Среди ночи Анжелика застонала, забилась на ложе, впала в беспамятство и вскоре скончалась, словно от удара. Отец Бенедикт испугался, уж не ошибся ли аптекарь в дозе опия; капеллан сам попробовал остаток лекарства из этой склянки, перед тем как выплеснуть ее, и убедился, что оно совершенно безвредно. Очевидно, недавняя весть о гибели французской экспедиции в Африку, куда были насильно завербованы ее дети, окончательно подорвала ее сердце.