– Артур, – сказала леди Стенфорд, – я готова выполнить твое желание и наблюдать за Гарри и за Генри, как Аргус [101], но через несколько дней вы втроем будете хохотать над твоими нынешними опасениями. Две недели я вижу Гарри за столом и до сих пор не слышала от него серьезного слова. Даже трудно представить себе, что Гарри, этот мальчик, находящий удовольствие в обществе нашего Роберта, готовится к политической деятельности в близком будущем.

– У Генри Блентхилла больше купленных голосов и больше шансов занять депутатское кресло; разумеется, у него и более зрелый ум. Но если в Гарри Эльсвике проснулся дух соперничества, то он поставит на карту все, даже свои угольные копи, чтобы опередить противника. Опасность таится именно в его ребяческой запальчивости… Впрочем, я первый буду радоваться, если ты окажешься права и в результате нечаянной встречи джентльменов погаснет их нелепая вражда.

В распахнутые ворота замка графов Стенфорд на рысях влетел экипаж, сопровождаемый всадниками. Каретные рессоры, гнутые наподобие скрипичного ключа, упруго раскачивали продолговатый кузов. Грохот колес отозвался гулким эхом на огромном, плохо мощенном дворе Дональд-Корта. Лакей соскочил с запяток, помещавшихся между высокими задними колесами, забежал вперед и помог кучеру остановить у крыльца три пары серых рысаков, одинаковых до неправдоподобия.

Дворецкий поспешил навстречу гостям, но один из всадников, высокий джентльмен в плаще, уже успел соскочить с коня и распахнуть выпуклую дверцу; форейтор проворно подставил подножку; леди Эллен, опираясь на руку высокого джентльмена, ступила на крыльцо. Подоспевшим лакеям осталось только извлечь из недр кареты два объемистых чемодана, три картонки разных размеров, визжавшего бультерьера величиною с кулак, ворох пледов и шалей, а также полнотелую камеристку Бетси.

В вестибюле высокий джентльмен помог миледи снять шубу – величественное, пушистое и почти невесомое творение из русских соболей, гагачьего пуха и нежнейшего атласа. Свой куний палантин на светло-розовом шелку виконтесса уронила с плеч, даже не взглянув, чьи услужливые руки подхватят его на лету.

Общество в Дональд-Корте, только что закончившее традиционный «пятичасовой чай», предавалось легкой болтовне в гостиной, когда дворецкий объявил о прибытии виконтессы Ченсфильд и маркиза Генри Блентхилла.

Гарри Хартли, граф Эльсвик, насупился и не покинул своего кресла за карточным столиком, которое он занимал против леди Агнес. Хозяин дома и мосье Леглуа встали навстречу гостям. Дворецкий распахнул двери. Сэр Генри Блентхилл задержался на пороге, пропуская миледи вперед. В пуховом дорожном костюме, маленькой горностаевой шапочке на золотых волосах, порозовевшая от легкого морозца и чуть взволнованная предстоящей встречей, виконтесса была просто ослепительна. Гарри Эльсвик уставился на нее изумленными очами и, медленно распрямляя свои длинные ноги, поднялся с места. Генри Блентхилл следовал за дамой с воинственным выражением лица. Мосье Леглуа расцвел и расшаркался. Лорд Артур, пряча тайное беспокойство под приветливой улыбкой, пожимал руку сэру Генри. Затем он представил кузине Эллен своего друга, графа Эльсвика, и, наконец, оба враждующих джентльмена надменно раскланялись короткими кивками.