– Вы ничего не имеете сказать мне, мой друг?

– Приготовься к встрече гостя, Нелль. Генерал Хауэрстон может пожаловать с минуты на минуту. Дилижанс уже у «Веселого бульдога»… Помер наконец твой француз там, наверху?

– Фредди, я бы предпочла другой тон нашей беседы. Почему мистер Мортон здесь? Вы могли бы предупредить меня, по крайней мере, что здесь находится постороннее лицо… Видите, я не одета.

– Я не приглашал тебя сюда, Нелль.

Миледи, уязвленная невежливостью супруга, не нашла достойного ответа, закусила губу и повернулась к двери. В этот миг кто-то постучал настойчиво и резко. Человек за дверью, не ожидая приглашения, распахнул дверную створку и переступил порог. Это был монах в черной сутане. Голову его скрывал поднятый капюшон, и по этой причине милорду представилось, будто рост патера Бенедикта заметно увеличился. Черноризец так низко наклонил голову, что хозяин дома не мог видеть его лица. Монах приблизился к столу, сжимая в кулаке какой-то маленький предмет. Не поднимая головы, он метнул взгляд из-под капюшона в сторону миледи. Рассерженная дама, уловив нетерпеливый жест супруга, вышла из кабинета и захлопнула дверь.

– Вы покончили с делом, падре? – спросил лорд Ченсфильд, поворачиваясь к монаху.

У того еще ниже опустился черный капюшон.

– Он уже мертв, – произнес монах глухо. – А эту ладанку я снял с его груди. – С этими словами монах подошел к окну и отдернул штору.

Яркий голубой свет залил комнату.

Лорд-адмирал схватил овальный золотой медальон. Тонкая золотая цепочка обвилась вокруг его пальцев. С силой надавив на вделанный сбоку синий сапфир, он раскрыл медальон…

Два портрета на эмали, его собственный, слева, и… кудрявая головка Чарльза Райленда, маленького виконта Ченсфильда, глянули на него со створок медальона.

– Что это… что это такое? – хрипло выговорил владелец Ченсфильда.

– Это… расплата, Джакомо Грелли!

Только теперь голос монаха показался лжемилорду чужим и в то же время отдаленно знакомым. Лорд-адмирал вскочил и вцепился в капюшон сутаны мрачного собеседника…

Две сильные руки стиснули его запястья. Монах рывком откинул назад черное покрывало с головы. Серебряно-белые пряди его волос упали на отворот капюшона. Узкое морщинистое лицо наискось пересекала черная тряпица, прикрывая левый глаз человека в сутане. Сверлящее единственное око вперилось прямо в обезумевшие, как у дикой кошки, зрачки лжемилорда.

– Бернардито! – отступая, произнес владелец поместья. На миг его руки оказались свободными, и он упал бы навзничь мимо кресла, если бы черный гость не удержал его, схватив за кружевное жабо.