— Мне нечем тебе заплатить. — ДеКей знал, что его слова не будут поняты до конца, но он надеялся, что она поймет все по тону голоса.
Казалось, все, что он может сейчас видеть — это ее лицо — лицо Дженни из далекого прошлого. Оно заполнило собой весь мир, все его существо. Он не смог сдержать дрожь, когда она приложила руку к щеке его маски.
— Красивый, — сказала она. —
ДеКей пришел в себя и отступил на шаг, его сердце бешено заколотилось. Он понял, что она просила в обмен на новое перо: показать, что там, под маской.
— Нет, — выдохнул он. Ему хватило сил лишь на умоляющий шепот.
—
— Нет, — повторил он, — ты не должна этого видеть.
Она снова приблизилась к нему, на этот раз коснувшись его здоровой щеки.
— Я… — И снова потребовалось мгновение, чтобы подобрать слова. — Хотела бы…
ДеКей задался вопросом, неужто она предполагала, что скрытая половина лица похожа на здоровую? Она ведь не знала, какое уродство прикрыто этой маской! Когда-то его лицо было красивым, но теперь… его правый глаз был выжжен едкой жидкостью, он остался потухшим и слепым. Вряд ли она сочтет это зрелище красивым.
— Уродство, — хрипло прошептал он.
Поняла ли она это слово? Он не знал, но она покачала головой и произнесла:
— Не может быть.
Тогда он покажет ей. Да. Он внезапно решился. Он покажет ей, и это положит всему конец, развеет воспоминания о давно умершей девушке, пресечет его желание все исправить — что, конечно же, было совершенно невозможно, ведь прекрасное лицо Апаулины не было лицом Дженни, которая стала старше и осталась целой и невредимой. Пришло время покончить с иллюзиями.
— Хорошо, — сказал ДеКей, тут же почувствовав, как по его телу потекли струйки пота.
Он заложил руки за голову и нащупал пряжки кожаных ремешков.
Расстегнулась одна пряжка… затем вторая. Его пальцы дрожали.
Последняя пряжка был расстегнута.