Он пожимает мне руку и спрашивает:

— Ты получил ответ из части?

Я вытаскиваю из папки с надписью: «К докладу» записку, написанную мною накануне ночью, и протягиваю ему:

— Ты разберешь мой почерк?

— Почему бы нет? Написано вполне разборчиво.

Он берет мою писанину, углубляется в чтение, а я обвожу глазами наш кабинет. На письменном столе Визиру лежит пухлая папка с надписью от руки: «Дело «одинокого летчика». «Ого, — думаю я, сдерживая удивленный возглас. — Откуда же оно взялось? Кто его собрал?»

— Все в порядке, — объявляет Визиру, довольный прочитанным, и не находит ничего лучшего, как положить мою записку на свою пухлую папку, прикрыв название, которому мог бы позавидовать не один автор шпионских романов. — А теперь, товарищ майор, у меня к вам просьба, — обращается он ко мне официальным тоном. — И я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Я пригласил к нам на повторную беседу Матея Диникэ. Я бы хотел, чтобы в течение нашей беседы вы нас не прерывали и в этой беседе не участвовали.

«Ага, — думаю я, — теперь он стал обращаться ко мне на «вы», за ночь решил перейти на официальный тон, браво!»

— И что же, я должен сидеть и, как дурак, таращить на вас глаза? — обиженно спрашиваю я.

— Я потом объясню, для чего это.

— Могу и вообще выйти…

Лучиан Визиру не дает мне продемонстрировать до конца возмущение человека, уязвленного в своем самолюбии.

— Атанасиу, это не тот случай, чтобы ты обижался. Если не ошибаюсь, за результат нашего следствия отвечаю в основном я, а потому… прошу тебя слушать молча и делать заметки.

— Какие заметки?

— Какие твоей душе угодно!

Я проглатываю и это: нужно помнить, что при всех обстоятельствах я должен сохранять хладнокровие и самообладание. Я спокойно усаживаюсь за стол, ожидая прихода Матея Диникэ, и пока перелистываю материалы из своей папки «К докладу». К счастью, ожидание не затягивается. Когда в наш кабинет входит брат Роксаны Владу, майор Лучиан Визиру поднимается ему навстречу и дружеским жестом протягивает руку.

— Извините нас, товарищ Диникэ, что мы вас опять побеспокоили, да еще в такие тяжелые для вас дни… Садитесь, пожалуйста… Жизнь обрушила на вас тяжелое испытание.

От усталости и бессонницы темные круги под глазами Диникэ увеличились. Как и вчера, он одет в темный элегантный костюм, цвет которого еще больше подчеркивает его бледность.

— Я стараюсь держаться… Надо выдержать.

— От всего сердца желаю вам справиться со своим горем, — сочувственно говорит Визиру.