Мастер не видел, как на рыцаря налетели двое конников и ему оставалось только спасать свою шкуру.

Лука сел в сугробе. Стирая кровь и снег с лица, он силился понять, что произошло.

Сеча откатилась куда–то в сторону. Над Лукой, улыбаясь, стоял Прокопий Киев.

— Вишь, зодчий, пригодился мой щит тебя прикрыть, а ты его лаял.

Лука на это ничего не ответил, но за него ответил кто–то другой:

— Может, оно и так, но ныне ты, Прокопий, можешь русский щит подобрать. А этот брось.

Прокопий вздрогнул, оглянулся.

— Боярин Гюргий!

— Он самый, — откликнулся Юрий Хромый, подъезжая вплотную к сугробу, где еще сидел Лука. — Аль не приметил, что рыцаря, от которого ты Луку прикрыл, мы с Мишей Поновляевым отогнали?

Прокопий закивал:

— Спасибо. Выручили.

— Ну, ну! Может, выручили, а может, и нет. Ты иди щит себе поищи.

Прокопий покорно пошел прочь.

Оглянувшись на его сгорбленную спину, Лука сказал с укоризной:

— Зря обидел человека, боярин Юрий!

Юрий промолчал, только поглядел вслед Прокопию, но взгляд его не смягчился.

23. ПРОКОПИЙ КИЕВ

23. ПРОКОПИЙ КИЕВ

Ночь была тихой, морозной. Вызвездило. Сквозь черные ветки берез на темно–синем небе горели Стожары. [214]

Под мерцающим светом звезд, казалось, мерцают и увалы снежных сугробов, меж которыми змеилась еле заметная дорога.