Мое усердие и рвение уходили впустую. Мне не удавалось ничего из того, о чем на своем замысловатом языке твердили учебники алхимии, пестрящие символами на каждом шагу — солнцами, лунами, драконами и львами. И мне постоянно казалось, что я двигаюсь не в том направлении: ведь сам по себе символический язык открывает широчайший простор для неправильных толкований. В 1973 году, в отчаянии оттого, что не продвинулся в своих штудиях ни на пядь, я совершил некий чрезвычайно легкомысленный поступок. В ту пору Управление образования в штате Мату-Гроссу пригласило меня вести занятия по театральному искусству, и я решил поставить в студенческом театре-студии спектакль на тему Изумрудной Скрижали с участием моих студентов. Даром мне это не прошло, и подобные эксперименты вкупе с иными моими попытками утвердиться на зыбкой почве магии привели к тому, что уже через год я мог на собственной шкуре убедиться в правдивости поговорки «сколько веревочке ни виться, а конец будет».

Следующие шесть лет всё, что имело отношение к мистике, вызывало у меня лишь скептическую ухмылку. В этом внутреннем изгнанничестве я сделал для себя несколько важных выводов: мы принимаем ту или иную истину лишь после того, как вначале всей душой ее отвергнем; не стоит бежать от собственной судьбы — все равно не уйдешь; Господь взыскивает строго, но и милость Его безгранична.

В 1981 году в мою жизнь вошел Рама — Учитель, которому суждено было вернуть меня на прежнюю стезю. В дополнение к тем знаниям, которые я от него получал, я вновь, на собственный страх и риск взялся изучать алхимию. Однажды вечером, после изнурительного телепатического сеанса, я спросил, почему алхимики выражаются так сложно и так расплывчато.

— Существует три типа алхимиков, — ответил он. — Одни тяготеют к неопределенности, потому что сами не владеют своим предметом. Другие знают его, но знают также и то, что язык алхимии направлен к сердцу, а не к рассудку.

— А третьи? — спросил я.

— Третьи — это те, кто и не слышал об алхимии, но кто сумел всей своей жизнью открыть Философский Камень.

И после этого мой Учитель, относившийся ко второму типу, решил давать мне уроки алхимии. Вскоре я понял, что ее символический язык, столько раз сбивавший меня с толку и так меня раздражавший, — это единственный путь постичь Душу Мира, или то, что Юнг называл «коллективным бессознательным». Я открыл Свой Путь и Знаки Бога — те знаки истины, которые мой интеллект прежде отказывался принимать по причине их простоты. Я узнал, что задача достичь Великого Творения не есть удел горстки избранных: она адресована всему человечеству, населяющему эту планету. Не всегда, разумеется, Великое Творение предстает перед нами в виде яйца и флакона с жидкостью, но каждый из нас несомненно способен открыть Душу Мира и погрузиться в нее.