Мать на ходу уставилась в телефон. И не заметила, как сынишка отстал, свернул на дорогу, побежал вперед. Прямо через бурлящий транспортный поток.

Она только успела оглянуться, а я уже оказался на дороге. Сам не знаю, как будто что-то толкнуло внутри. Подхватил мальчишку, бросил на обочину.

Оглянулся. И понял, что не успею спастись сам. Грузовик, отчаянно сигналя, оказался слишком близко. Вся жизнь промелькнула перед глазами.

Эх, успел подумать я, а ведь я еще мог стать чемпионом. Не судьба, значит.

Грузовик совсем рядом. Время снова завертелось с бешеной скоростью. Я не успел ничего сделать.

Страшный удар. Мгновенная боль по всему телу. Отключка и темнота.

Абсолютная темнота.

* * *

И вспышка света. Я думал, что тело пронзит судорожная боль, но ошибся. Болели только голова, спина и локти. Тупой тягучей болью.

— Эй, вставай, ты чего, Дениска? Жив?

Я уж и не чаял услышать человеческие голоса. Но они гудели надо мной, как рой пчел.

С трудом разлепил веки. Что такое? Оказалось, я лежу вовсе не на дороге, а в помещении. Вон, тщательно побеленный потолок. На его фоне надо мной склонились головы людей.

— Ты цел? Говорить можешь? — спросила одна голова справа.

— Я уж думал все, того уже, — добавила другая слева. — Уж очень сильно слетел. Грохот такой, будто пол сейчас провалится.

Я огляделся. Лежу на бетонном полу, голова раскалывается от боли. А где малыш, где грузовик? Тело относительно целое, хотя и болит.

Но ведь меня должны были размазать по асфальту, разве нет? Что за дичь вокруг творится?

— Вставай, дружище, — кто-то из окружающих схватил меня за руку, помог подняться. — С тобой все в порядке? Что-то ты бледный совсем.

— Эй, где там фельдшер была? — спросил кто-то еще. — Помогите Денису.

Я продолжал ошалело оглядываться. Что это? Я оказался в просторном светлом помещении, заполненном народом. Всюду столы, стулья, скамейки.

Окна большие, в человеческий рост. Подоконники широкие, на них можно сидеть и лежать. Заставлены кактусами и другими цветами.