Он съежился и отошел от меня… Превосходный малый, он, я знаю, порицал свою собственную нескромность… В течение нескольких минут после этого он не сказал больше ни единого слова. Все матросы на яхте вышли на палубу, чтобы посмотреть на зрелище, одинаково страшное и непредвиденное. Я продолжал стоять на гакаборте, наблюдая за облаками густого белого дыма и стараясь представить себе подробности трагедии на палубе «Бриллиантового корабля». Какие ужасные события должны были происходить там! Я воображал себе, что там образовались две группы, которые спорили сначала на словах, а затем перешли к смертоносному оружию. Одни из них, говорил я себе, настаивали на том, чтобы идти к южноамериканскому порту, а другие хотели ждать прибытия помощи Сикамора. Завязался горячий спор, перешедший постепенно в драку. А теперь мы слышим выстрелы из ружей и видим облака дыма, которые поднимаются вверх среди парусов вплоть до верхушки грот-мачты. Какое зрелище, какие звуки скрывала от нас эта завеса дыма? И кто удивится после этого, если такое положение дел побудило нас к более быстрому образу действий, чем раньше?

— Лорри, — сказал я, — я собираюсь узнать, что там случилось. Передайте мистеру Бенсону, чтобы он довел силу пара до крайних пределов. Мы ничем не рискуем. Объясните это, пожалуйста, матросам.

— Вы собираетесь на тот корабль, сэр?

— На расстояние брошенного сухаря, а может быть, и ближе…

— Это слишком рискованно, сэр!

— Так мало рискованно, Лорри, что мы будем завтракать, наблюдая за ними. Даже мистер Мак-Шанус, как вы видите, нисколько не беспокоится. Я уверен, что он воображает себя в театре…

Но Тимофей Мак-Шанус сам ответил за себя.

— Напротив, очень беспокоюсь, — сказал он, — не меньше, чем человек, которого собираются повесить. Поставь передо мной блюдо с ягодами — и ты увидишь. Да неужели же я должен проливать слезы потому, что один вор режет горло другому? Пусть себе все передерутся, если хотят!

Мы расхохотались, видя, с каким серьезным видом он говорил. Затем Лорри отправился на мостик, а Тимофей подошел ко мне и заговорил еще серьезнее.

— Ты теперь спокойнее, — сказал он, всматриваясь в мое лицо. — Это приятно видеть, Ин, мой мальчик! Ты не думаешь больше, что мисс Анна пострадает… не думаешь?

— Она страдает, но только от страха, Тимофей! Опасность придет позже, когда все это кончится. Я не думаю об опасности потому, что надеюсь разделить ее с нею.

— Боже милостивый! Неужели ты думаешь отправиться на борт этого воровского судна?

— Думаю, Тимофей, — в том случае, если я сочту это возможным. Я скажу тебе это через полчаса.