Эта угроза показалась ему настолько смешной в данную минуту, что он рассмеялся, подошел к дверям и широко распахнул их, чтобы она могла лучше видеть все, что происходит в доме. Он с удовольствием прислушивался к тому, как его люди с дикими криками и воплями бегали по всем комнатам, повсюду втыкали свои длинные штыки и кинжалы и осматривали тщательно каждый уголок; они походили на свору собак, только что спущенных с цепи. Наверху на площадке виднелись Джиованни и его отец Педро, связанные по рукам и ногам. Негодяи с громким криком стали скатывать их вниз по ступеням. Фиаметта, горничная маркизы, бросилась откуда-то к своей госпоже и, упав к ее ногам, воскликнула с мольбой:

— Спасите меня от них, ваше сиятельство, ради Бога, спасите!

Беатриса крепко прижала к себе девушку, но не сказала ни слова, чтобы еще больше не раздразнить да Понте. Он пришел сюда только затем, чтобы убедиться, что графа действительно здесь нет, но он хорошо понимал, что, позволив своим людям искать его, как и где они захотят, он в то же время не должен был забывать, что не следует переходить известных границ, иначе ему придется отвечать перед сенатом. Он крикнул им, чтобы все они шли вниз искать там, и только некоторым из них приказал оставаться с ним в салоне.

— Маркиза, — сказал он с напускной вежливостью, — вы позволите мне допросить ваших слуг? Я думаю начать прежде всего с этой девушки.

Около дюжины его слуг выстроились шпалерами около обеих женщин так близко, что Беатриса чувствовала их дыхание на своем лице. Сам да Понте уселся в другом конце комнаты, у стола и, взяв перо в руки, начал свой допрос, обращаясь к Фиаметте со словами:

— Послушайте, кто вы и как вас зовут?

Фиаметта дрожала так сильно, что только крепче прижалась к своей госпоже и не могла вымолвить ни единого слова. Терпение да Понте быстро истощилось.

— Заставь ее отвечать, Джузеппе, — сказал он, обращаясь к своему сержанту, — заставь говорить эту кошечку.

Джузеппе не стал ждать вторичного приказания. Огромного роста, с большими черными усами и маленькими, хитрыми глазками, он ринулся на девушку, грубо схватил ее за руку и поволок к столу.

— Ты слышала, что сказал капитан? Так отвечай ему.

Беатриса задрожала, но не вмешивалась ни во что.

Она знала, что каждое слово подвергнет ее только лишним оскорблениям. «Когда-нибудь да Понте дорого заплатит за эту ночь», — думала она. Ему, по-видимому, понравился страх и ужас этой несчастной девушки; он схватил ее за руки и потащил к себе:

— Говори свое имя! — крикнул он.

Фиаметта молчала. Страх лишил ее языка. Три раза да Понте повторил свой вопрос и наконец с нетерпением отбросил перо, которое держал в руке.