— Тсс... — сказал Круль. — Вот!.. — Он открыл табакерку, нюхнул и, пробежав по комнате, остановился перед гостями. — Томари — враг Томеа-Меа. Вот! Бути верни мои слова. Он хочет со мной дружит. Он будет настоящий король Гавай. Американцы и англичане будут оставаться с большой нос. Вот! Я уже все устроиль... — Круль вдруг умолк, подняв указательный палец, и торжественно закончил: — Он хочет принимат подданство нашего великого государа!

Алексей и Петрович привыкли к фантазиям доктора, но сейчас они поняли, что Круль говорит серьезно.

— Ишь ты! — сказал шкипер насмешливо, отложив обгрызенное поросячье ребро. — Стрельнул!

Но Алексея взорвало. Он и так достаточно видел, чем пахло тут хозяйничанье Круля и кто его подстегивал, и окончательно обозлился. Баранов, Кусков налаживают, тревожатся, бьются, а Круль играет на руку американцам и англичанам и накрутит тут такого, что все пойдет прахом и русский корабль не пустят сюда даже на пушечный выстрел.

— Если бы я был начальником над тобою... — сказал он, отшвырнув чурбан, на котором сидел, — я бы... Ты что, доктор, сдурел? — Он передохнул, смелое лицо его стало красным. — Тебе не «губернатор» ли этот самый подсказует? У царя своей земли хватит, и нечего нам лезть куда не след! А полезем — так и это потеряем... Ты своей батарейкою, что ли, со всем светом воевать станешь? Дали тебе землю — и сиди. Крепко сиди, в том твоя задача. А в чужое не лезь... Эх!..

Алексей махнул рукой, оттянул узел шейного платка, словно тот давил ему горло, и снова сел. Не глядя на оторопевшего лекаря и не слушая, что тот бормочет, он сидел, сердито опустив голову. Затем взял с конторки какой-то журнал, начал перелистывать. Это был «Опыт первий сандвичанский грамматик и словарь», над которым Круль трудился больше года. Не одни только пушки и «государственные перевороты» занимали беспокойного мечтателя.

Петрович тоже не слушал оправданий Круля. Планам бывшего лекаря он не придавал никакого значения. Он взял подзорную трубу и принялся разглядывать в окно извилистый берег острова. Завтра мимо него придется идти к Атуваю.

Опечаленный доктор налил было стакан рому, хотя пил всегда мало, но в это время шкипер взял его за рукав и, не отрывая глаз от зрительной трубы, потянул к окну.

— Гляди! — сказал он. — Еще один бостонец чалится.

Алексей тоже поспешил к Петровичу. На рейде разворачивался большой трехмачтовый корабль, готовясь отдать якоря. Красно-синий многозвездный флаг отчетливо был виден даже без зрительной трубы. Это был четвертый американский флаг в гавани Гоно-Руру.